— Отставить разговоры! — оборвал их лейтенант. — Смотрите в оба! Нам главное не проморгать его! Если он дёрнет сюда, будем пугать, чтобы обратно в рощу ушёл.

— Как пугать-то?

— Как угодно, — ответил лейтенант неуверенно, — руками махать будем, топать, кричать на него.

— Пальнём пару раз, — предложил Сытин.

— Это в крайнем случае, — Железнов нервничал. — Я хоть и выбиваю девять из десяти, но попасть ему в глаз из «ПМ» с такого расстояния… Не уверен… Не стану дразнить… Нет, стрелять буду только в последний момент…

Они ждали. Со стороны парка слышались громкие голоса. Было видно, что люди неохотно подчинялись милиционерам, которые знали, как себя вести на посту, но не имели ни малейшего опыта работы в подобных ситуациях. Многие отдыхающие, услышав слово «кабан», попытались обойти цепь, что было сделать нетрудно, и крадучись приближались к тому месту, где стоял Железнов.

— Уходите отсюда! — лейтенант махнул рукой, увидев первого из любопытных. — Нельзя здесь!

— А что, и вправду кабан?

— Уйдите, нельзя здесь!

— А где он? — вопросы сыпались всё более настойчиво.

— Мать твою, жить надоело, что ли?! — не выдержал Сытин. — Товарищ лейтенант, можно я по-свойски растолкую этим зевакам?

— По шее, что ли, съездишь?

— Вроде того.

— Ну… Пусть стоят… Пойди поближе к ним, скажи, чтобы не шумели. Их всех не выгнать отсюда. Вон ещё идут… А вот и наши…

Со стороны парка бегом появились несколько человек в форме. Впереди бежал мужчина в штатском. В его руках Смеляков разглядел автомат.

— Кто-то АКМ тащит…

— Кажется, Владимир Степанович, — с облегчением вздохнул лейтенант.

— Кто такой? — спросил Смеляков, нервно облизывая губы.

— Начальник 59-го отделения милиции, — ответил Железнов и снова повернулся лицом к роще. Кабан продолжал лежать на том же месте.

Через пару минут подошли, тяжело дыша, несколько человек. Тот, что нёс автомат, вопросительно поглядел на Железнова.

— Здравствуйте, Владимир Степанович, — улыбнулся лейтенант. — Вот караулим. Вовремя вы подоспели.

— Привет, лейтенант. Где кабан-то? — отозвался человек с автоматом.

— Вон…

— Не вижу… Так, так… Ага, вон он… Здоровенный-то какой… Эх, милый, отгулял ты на воле-то, — он щёлкнул предохранителем, плавным движением руки передёрнул затвор, загоняя патрон в патронник, и этот звук — металлически-маслянистый, лязгающий, страшный — показался Смелякову в тот момент самым желанным.

Владимир Степанович поднял автомат. Смеляков краем глаза следил за указательным пальцем его правой руки, при этом сосредоточив всё внимание на затаившемся секаче. Чёрный ствол автомата чуть качнулся и застыл, словно кто-то припаял его к невидимой точке в воздухе.

Прозвучавший выстрел потонул в восторженных возгласах столпившихся поблизости зевак. Кабан дёрнулся, приподняв на секунду зад, шевельнул мордой и повалился на бок.

— Вот и всё, — Владимир Степанович опустил автомат и снова щёлкнул предохранителем. Повернувшись к любопытствующим, он печально сказал: — Ну неужто вам жизнь ваша не дорога, идиоты? Мозгов-то нарастить не успели ещё? — его голос постепенно повышался. — Надо ж хоть какой-то соображометр иметь, сукины дети! Чего вы припёрлись сюда? Он же вам мог все кишки вытащить и разбросать их по парку! Болваны! Вам вместо шляп надо штаны на голову надевать, потому что у вас не голова, а жопа! — последние слова он почти прокричал, затем вдруг замолчал и совершенно спокойным голосом обратился к Железнову: — Пойдём, лейтенант, пощупаем секача, что ли? Мой первый охотничий трофей…

Очень скоро вокруг кишела большая толпа, всем хотелось прикоснуться к кабану, подёргать его за длинные жёсткие волосы, ткнуть палкой в рыло.

— Надо бы тележку пригнать сюда и перетащить эту тварь в отделение, а то его быстро на шашлык пустят…

Смеляков нашёл глазами Воронина:

— Гена! Квас-то пойдём пить?

— Очередь пропустили уже… Но всё равно пошли…

Квас был шипучий и пахучий. Они взяли каждый по большой кружке, которые по шесть копеек, и медленно испили их до дна. Воронин кряхтел от наслаждения, Смеляков же пил вяло, без удовольствия, жажда неожиданно пропала.

— У тебя трёх копеек не будет, чтобы без сдачи? — спросил Воронин, роясь в кармане.

— Ты ещё будешь?

— Да, маленькую, пожалуй, ещё выпью.

— А я что-то надулся уже, — Виктор пошлёпал себя ладонью по животу. — Думал, что бочку смогу опорожнить, ан нет, даже эту кружку с трудом одолел. Желания почему-то нет.

— Перенервничал?

— Есть такое… Даже голова заныла. Мне кажется, что я глаза его видел.

— Чьи?

— Кабана этого. Видел так, будто он прямо на меня смотрел и будто он близко-близко был. У него над левым глазом листик прилип.

— Ты разглядел?

— Да, я же говорю, что зрение обострилось… Видел его прямо как в двух шагах… Откуда ж он взялся?

— Теперь никто никогда не узнает. Это будет ещё одна тайна великого города.

Они неторопливо шли по парку. Музыка продолжала по-прежнему звучать из репродукторов, шумел фонтан, чирикали чтицы, смеялись беззаботные люди.

Справа от себя Виктор увидел группу мальчишек.

— Похоже, драться собираются, — сказал он.

— Пристают к кому-то. Хулиганьё паршивое!

Они свернули на газон и ускорили шаг.

— Эй, парни!

Трое долговязых подростков в расклешённых штанах и рубашках навыпуск сразу бросились врассыпную. Четвёртый замешкался, держа за ворот ещё одного, но увидев направлявшихся в его сторону милиционеров, оттолкнул свою жертву и пустился наутёк.

— Не поймаем, прыткие очень…

Оставшийся парень кашлял и потирал живот. Смеляков подошёл к нему:

— Что случилось? Тебе нужна помощь?

— Нет…

— Стукнули тебя?

— Нет, не успели…

— А чего за живот держишься?

— Свело… Скрутило…

— Повздорили? Ты их знаешь?

— Нет, — мальчик отрицательно покачал головой.

— А чего ж они хотели?

— Денег требовали.

— Тебя как зовут? — спросил Воронин.

— Алексей.

— А фамилия? — уточнил Смеляков.

— Нагибин.

— Значит, говоришь, что пытались деньги отобрать?

— Хотели, но вы помешали… Спасибо…

— Да-с, негостеприимный у вас город, — проговорил Смеляков, обводя взглядом парк.