– Прошу прощения, я вас не заметил.

– Ничего, – ответил ему Глеб.

Молодой человек заспешил по своим делам, но Корсак окликнул его:

– Вы, случайно, не знаете, как мне найти профессора Романова?

Молодой человек остановился и обернулся, внимательно посмотрел на Корсака и сказал:

– Как раз сейчас профессор Романов читает лекцию в первой поточной аудитории.

– А это где?

– Прямо перед вами, – ответил молодой человек и кивнул подбородком в сторону двери. – Можно попасть внутрь через второй этаж. Там верхние ряды амфитеатра, и вы сможете войти в аудиторию тихо и незаметно.

Корсак поблагодарил и двинулся к лестнице.

Профессор Георгий Александрович Романов оказался очень высоким и очень хорошо сложенным мужчиной. Светлые волосы его были аккуратно зачесаны набок, щеки – тщательно выбриты. Голубые глаза бывшего парфюмера смотрели спокойно и холодновато. Он прохаживался вдоль зеленой доски, заложив руки за спину, и говорил четким, громким голосом:

– Вещества, которые приятно пахнут, относятся к разным классам органических соединений. Однако большинство из них… – Тут профессор остановился, начертил на доске формулу и, повернувшись к аудитории, тихонько постучал по ней мелом. – Сложные эфиры. В попытке установить зависимость между молекулярным строением вещества и его запахом было проведено огромное количество экспериментов. Однако четкую взаимосвязь выявить так и не удалось. Известно, что приятным запахом обладают те соединения, у которых в цепи больше шести углеродных атомов. Но превышение количества атомов углерода в молекуле ведет к ослаблению и даже потере запаха. Если в разветвленной цепи соединения присутствуют от семи до двенадцати углеродных атомов, то мы получим жирный запах с апельсиновым оттенком. Если таких атомов будет четырнадцать, то в запахе альдегида появляется цветочная нота. Я понятно излагаю?

– Вполне, – с усмешкой проговорил Корсак, пялясь на начертанные на доске формулы химических соединений.

Сидевшие рядом с ним девушки хихикнули.

– Есть примеры, – продолжил Романов, – когда вещества, имеющие разное молекулярное строение, пахнут одинаково. Например, гераниол, фенилэтанол и пеларгол пахнут розой. А синильная кислота и бензальдегид – горьким миндалем. При этом, повторяю, химическое строение у них разное. В природе запахов существует множество парадоксов. Вот, например: кто мне скажет, чем пахнет эфирное масло, получаемое из фиалки?

– Фиалкой, чем же еще? – отозвалась со своего места грудастая рыжеволосая девица в белой майке с кроваво-красной надписью, гласящей – «sexy girl».

Романов усмехнулся:

– Должен вас разочаровать, милая девушка. Свежим огурцом.

– Но масло «фиалкового корня» пахнет фиалкой! – настаивала девушка. – Я точно знаю!

Романов снова усмехнулся:

– Не спорю. Вот только ваш «фиалковый корень» на самом деле является корневищем цветка ириса. А сам ирис может пахнуть и ландышем и шоколадом – в зависимости от сорта.

– Значит, изменив молекулярный состав своих духов, я могу заставить пахнуть их сильнее?

Сидевший рядом с рыжей девушкой лысый студент хмыкнул и сказал:

– Куда уж сильнее-то, Петрова? Нам что, в противогазах на лекции ходить?

– А тебя вообще не спрашивают, – сердито осадила его девушка.

Кое-кто из парней захихикал.

– Смех смехом, но госпожа Петрова права, – сказал Романов. – Скажу вам по секрету, что ваши духи будут пахнуть сильнее, если вы добавите во флакончик два-три кристаллика нафталина.

– Здорово! – весело отозвался лысый парень. – И с молью проблем не будет!

– Тебе бы тоже не помешало пользоваться одеколоном, – язвительно проговорила рыжая девица. – Воняешь, как скунс!

Студенты весело загалдели. Профессор взял указку и постучал ею по кафедре.

– Тише, ребята, тише. Что касается скунса, то бутил-меркаптан, который он выделяет, способны чувствовать девятьсот девяносто девять человек из тысячи. И лишь один лишен этой приятной возможности.

Рыжая девица покосилась на лысого студента и язвительно проговорила:

– Вот счастливчик.

– Интересно, а есть люди, которые вообще не чувствуют запахов? – поинтересовался лысый студент, не обращая внимания на выпады рыжей.

– Есть, – ответил Романов. – Их называют аносматики.

– Повезло им. Они могут спокойно ездить в плацкартных вагонах.

Романов покачал головой и сказал:

– Не думаю, что им так уж повезло. Чувствительность вкусовых сосочков на языке во много раз ниже, чем восприимчивость нашего обоняния. Вот вы, моя милая, любите кофе? – обратился он к рыжей девице.

– Люблю, – ответила та. – Особенно по утрам.

Романов кивнул:

– Отлично! Вы пьете кофе и чувствуете вкус. А если бы вы были аносматиком, вы бы ничего не почувствовали, кроме омерзительной горечи на языке.

– А как насчет вина, профессор? – поинтересовался лысый студент.

– Точно так же. Максимум, что может почувствовать аносматик, пробуя хорошее вино, – это вяжущую кислятину прокисшего виноградного сока.

– Н-да… Чуваку не позавидуешь.

– Интересно, а есть люди, у которых обоняние как у собак? – крикнул кто-то.

– Есть, – отозвался лысый студент. – Это моя мать. Отец только входит в подъезд, а она уже чувствует, что он выпил!

По рядам пробежал смех. Романов, однако, остался серьезен.

– Увы, с собакой человеку никогда не сравниться, – сказал он. – Дело в том, что у человека площадь обонятельных рецепторов составляет примерно десять квадратных сантиметров. А у собаки – семь квадратных метров. Однако есть люди, у которых обоняние развито гораздо сильнее, чем у окружающих.

Он снова принялся расхаживать воль зеленой доски:

– Жену английского генерала Уильяма Шлимана, который руководил подавлением восстания в Индии, каждую ночь мучили кошмары, в которых она видела полчища мертвецов, подступающих к лагерю. В конце концов выяснилось, что палаточный лагерь стоял на месте большого захоронения. Жена генерала сумела уловить трупный запах сквозь несколько метров плотного грунта.

Аудитория притихла. Шутить на тему мертвецов никому не захотелось. Профессор остановился и обвел аудиторию холодным взглядом:

– Вижу, отсутствием воображения вы не страдаете. Это похвально. Но не все так мрачно, коллеги. Есть и просто очень чувствительные к запахам люди. Знаменитый врач Боткин, например, умел ставить диагноз по запаху больного человека. В частности, он утверждал, что больной брюшным тифом пахнет вспотевшим гусем.

– Хотел бы я хоть раз в жизни посмотреть на вспотевшего гуся! – весело сказал лысый студент.