Вот в чем заключалась она. К концу августа, продолжая нажимать по всему фронту, немцы перешли за линию Вилькомир— Гродно — Пружаны — Кобрин. Наш Северо-Западный фронт, которым теперь командовал генерал Эверт, тянулся от озер, что севернее Свенцян, на Троки — Ораны — Мосты — Зельва — Ружаны и озеро Черное у истоков Ясельды. Левый фланг этого фронта упирался в болотистое Полесье, которое отделяло этот фронт от Юго-Западного.

Севернее фронта генерала Эверта тянулся Северный фронт, подчиненный генералу Рузскому. Стык между Северным и Северо-Западным фронтами был занят нашими слабыми по численному составу кавалерийскими частями. На это-то слабое наше место и обрушились немцы в начале сентября. Собрав сильную ударную массу войск в районе Вилькомира, немцы обрушились на участок между Двинском и Вильно и прорвали его.

Левый фланг нашего Северного фронта отступил, загнувшись к Северо-Востоку, а правый фланг Северо-Западного отступил, загнувшись к Юго-Западу. В образовавшийся проход устремилась масса германской кавалерии. 1 сентября немцы заняли Свенцяны. Их кавалерия с конной артиллерией продвинулась вглубь до района железной дороги Молодечно — Полоцк.

К 4 сентября их конные части проникли еще глубже в тыл по направлению к Минску. Положение нашего Северо-Западного фронта стало критическим. Его правый фланг был обойден. Противник зашел в тыл.

Новое командование (государь и Алексеев) с честью вышло из этого критического положения. Согласно распоряжению царской Ставки было выполнено следующее. Северо-Западный фронт Эверта, упорно сражаясь, медленно отходил, пока не достиг линии Сморгонь — Вишнев — Любча — Ляховичи.

В это же время на правом фланге загнутого Северо-Западного фронта была сформирована из взятых с фронта корпусов новая армия. Эта-то новая, созданная среди непрерывных боев армия и начала наступление по зарвавшемуся противнику. Армия Рузского помогала своим наступлением. Наша конница действовала в тылу зарвавшейся кавалерии противника. Мало-помалу, совокупными геройскими действиями всех этих войск, был достигнут блестящий успех. Уже к 10-му числу положение в районе прорыва значительно улучшилось. 15-го критическое положение миновало. К 17 сентября загнутый было фланг был выправлен окончательно.

Смелый маневр германцев был побит искусным контрманевром русского главного командования и доблестью русских войск и их начальников. Эти бои вошли в военную историю под именем Вильно-Молодечненской операции.

В официальном сообщении царской Ставки о той операции, от 19 сентября, были следующие строки:

«Удар германцев в направлении Вилейки был решительно отбит, и план их расстроен. В многодневных тяжелых боях, о напряжении которых свидетельствуют предшествовавшие сообщения, противник был последовательно остановлен, поколеблен и, наконец, отброшен.

Глубокий клин германцев, примерно по фронту Солы — Молодечно — Глубокое — Видзы, был последовательно уничтожен, причем зарвавшемуся врагу нанесен огромный удар.

Планомерный переход наших войск от отступления к наступлению был совершен с умением и настойчивостью, доступными лишь высоко доблестным войскам».

Военный историк расскажет когда-нибудь беспристрастно, как часто многое в той операции, казавшееся почти невозможным, выполнялось блестяще только благодаря магическим словам: «По повелению государя императора», «Государь император указал», «Государь император приказал», что то и дело значилось и повторялось тогда в телеграммах генерала Алексеева разным начальникам. Беспристрастный военный историк должен будет указать на то, сколь большую роль играл в успехе той операции лично государь император, помогая генералу Алексееву своим спокойствием, а когда нужно было, твердым и властным словом. Еще столь недавно растерянный (в роли главнокомандующего Северо-Западным фронтом), генерал Алексеев как бы переродился, нашел себя, овладел своим умом и талантом. Таково было влияние на него спокойного и вдумчивого государя. Это счастливое сочетание столь разных по характеру людей, как государь и Алексеев, спасло в те дни русскую армию от катастрофы, а родину от позора и гибели.

Генерал Алексеев, знавший, какую роль сыграл в те дни император Николай II, просил его величество возложить на себя за Вильно-Молодечненскую операцию орден Святого Георгия четвертой степени. Государь горячо поблагодарил Алексеева, но отказал ему в его просьбе. Это мало кто знает, но это исторический факт. Генерального штаба полковник Носков, заведовавший в то время в Ставке отделом прессы, сообщает о том в своей брошюре Nicolas II inconue. Носков, с которым я не раз беседовал, лично знал о том от генерала Алексеева.

22 сентября в 4 часа дня государь отбыл из Ставки в Царское Село, куда и прибыл 23-го утром.

Сбылось предсказание Распутина, сделанное месяц тому назад, о том, что государь пробудет в Ставке не десять дней, а месяц. Об этом много говорили тогда во дворце. Кто верил в необыкновенные качества старца, имели тому новое доказательство.

Глава 13

Сентябрь 1915 года. — Петербургский князь Андроников. — Алексей Хвостов и проведение его в министры внутренних дел. — Андроников, Хвостов и Белецкий. Влияние на А. А. Вырубову. — Влияние на царицу. — Прием царицей Хвостова. — Белецкий у Вырубовой. — Возвращение государя в Царское Село. — Прием Хвостова. — Я на обеде у Андроникова. — Планы Андроникова. — Увольнение князя Щербатова. — Назначение Хвостова министром внутренних дел. — Мой визит к Хвостову. — Увольнение обер-прокурора Синода Самарина. — Дело епископа Варнавы и прославление мощей Иоанна Максимовича. — Недовольство в обществе по поводу увольнения Самарина и Щербатова. — Доклад Воейкову. — Царица и Воейков. — Возвращение Распутина. — Слухи о реакции и о регенте. — Из неизданного дневника министра Палеолога о великом князе Николае Михайловиче. — Отъезд государя 1 октября на фронт

Маленький, полненький, чистенький, с круглым розовым лицом и острыми, всегда смеющимися глазками, с тоненьким голоском, всегда с портфелем и всегда против кого-либо интригующий, князь Андроников умел проникать если не в гостиную, то в приемную каждого министра.

Князь обладал средствами, нигде не служил, но уже несколько лет числился чиновником для поручений при Министерстве внутренних дел только для того, чтобы иметь возможность, когда надо, надеть форменный вицмундир. При Маклакове его отчислили от Министерства и он устроился «причисленным» к Святейшему синоду. Маклакову он, конечно, жестоко мстил потом. Князь состоял в нескольких коммерческих предприятиях и занимался делами, существо которых для всех оставалось тайной. Себя он называл «адъютантом Господа Бога», «человеком в полном смысле», «гражданином, желающим как можно больше принести пользы своему отечеству».

Княжеский титул, неимоверный апломб, беглый французский язык, красивая остроумная речь, то пересыпанная едкой бранью, то умелой лестью и комплиментами, а также бесконечно великий запас сведений о том, что было и чего не было, — все это делало князя весьма интересным и для многих нужным человеком. И его принимали, хотя за глаза и ругали, ибо все отлично знали, что нет той гадости, мерзости, сплетни и клеветы, которыми бы он не стал засыпать человека, пошедшего