подзывает хозяйку заведения, которая по совместительству и официантка, просит сделать для меня еще один молочный коктейль, а себе кофе.

Я придвигаюсь ближе, когда приносят наш заказ, и кладу голову Косте на плечо. Мне нравится ощущать поддержку этого человека. Даже несмотря на все то, что я о нем теперь знаю.

— Так странно, — делюсь с Костей своими ощущениями.

— Что я и ты в этой забегаловке?

— Нет. Знаешь, почему я с тобой осталась? — продолжаю, игнорируя его раздраженный вздох. — В моей жизни были мужчины, но еще ни один не давал ощущения такого спокойствия и уверенности. Хотя твой план мне не нравится, на твоем месте я бы так же поступила, — признаюсь откровенно.

— Как?

— Искала бы виновных, чтобы отомстить за свою семью, которую у меня отняли.

— У меня ее никто не отнимал. Раф правильно сказал: я сам всё просрал. Рано или поздно наступает момент, когда за успех приходится платить. Я заплатил слишком высокую цену.

— Ты по-тихому коньяк в кофе не подливаешь?

— Трезв как стеклышко, — подмигивает Костя.

— А после того как всех накажешь и провернешь свои темные делишки, может, вернемся в наше село? Построим там домик и встретим старость? Твоя ведь уже не за горами…

— Тыщу лет там не был, — скорчив недовольную гримасу, отвечает Гончаров. — И нет, такой старости я бы для себя не хотел. Возможно, где-нибудь в Швейцарии или другом, не менее живописном и цивилизованном месте. Ты, кстати, сколько фужеров в себя опрокинула? Что за странные разговоры?

— Дед Иван еще жив. Интересно, он узнает тебя, если ты там появишься? — снова пропускаю я мимо ушей его язвительные слова.

— Не узнает, потому что я никуда не поеду, — хмурится Костя. — О том, что я тебе недавно рассказал, в курсе лишь два человека: Артур и тот следак, которому я кинул на счет деньги. Меня не привлекли к ответственности за учиненный беспредел, но когда я решился на поджоги, то порвал с прошлым, чтобы никогда к нему не возвращаться.

Очень хочется опять расспросить Гончарова о подробностях, но вместо этого я говорю совершенно другое:

— Давай все-таки съездим вместе в село?

Костя удивленно вскидывает брови и какое-то время молчит, прежде чем спросить:

— Зачем?

— У бабушки скоро годовщина. Я ни одной не пропустила со дня ее смерти.

Какое-то время Гончаров молчит, словно обдумывая мое предложение.

— Одна поедешь, я же сказал, что в те места больше ни ногой, — выдает свой вердикт.

— Но там и твои родители похоронены…

Костя отрицательно качает головой.

— В Москве. Сказал же, что порвал с прошлым раз и навсегда. Давай закроем эту тему, если не хочешь услышать от меня какую-нибудь грубость. Не люблю, когда мне лезут в душу.

— Хорошо, — сдаюсь я, понимая, что Косте действительно не нравятся разговоры о прошлом, и присасываюсь к трубочке, делая глоток коктейля. — А какие темы тебе по душе? Путешествия? Еда? Искусство? Я же должна как-то поддерживать с тобой беседу.

— Я не для разговоров на тебе женился.

Я картинно закатываю глаза и дую губы. Невыносимый мужчина. Я ведь к нему сейчас, как к близкому человеку, которым он для меня и является по бумажкам. Мог хотя бы в ответ разыграть чувства, чтобы сделать приятное.

— Я осталась с тобой по той же причине.

Прихожу в крайнюю степень волнения, когда Гончаров, с мальчишеской улыбкой на губах, по-доброму смотрит, как я допиваю коктейль. От этого взгляда что-то переворачивается в душе.

— Любишь сладкое? — спрашивает Костя.

— Очень. Не понимаю, как ты пьешь эту горечь. — Морщусь, когда он делает новый глоток кофе. — А хочешь мое попробовать? — предлагаю я.

— Что?

Тянусь к Косте и, взяв его лицо в руки, целую. Провожу кончиком языка по его нижней губе и чуть-чуть втягиваю ее в себя, ощущая выраженный вкус кофе. В сочетании со сладостью только что выпитого молочного коктейля наш поцелуй чем-то напоминает вкус латте или капучино. Я нежно обвиваю широкие плечи Гончарова и забираюсь на его колени, наплевав на то, как это выглядит со стороны. Ткань платья трещит от натяжения швов, а сердце заходится в ритмичных ударах из-за того, что сейчас происходит. Что мне позволяют это делать.

— Мы в людном месте, Маша. Подобные вольности для меня не типичны.

— Да ладно, ты задумал разрушить свою жизнь до основания. Если тебе сейчас приятно, то и не включай заднюю.

— А как же «от тебя разит женскими духами за километр»?

Не знаю, как у Гончарова так получается, но до него никому не удавалось за несколько секунд меня успокоить и за столько же — заставить разозлиться.

Упоминание о его любовнице приводит в чувство, и я отстраняюсь. Могу понять желание Кости восстановить справедливость и кому-то там отомстить, но если он продолжит одновременно встречаться с той блондинкой и спать со мной — такого принять не смогу.

— В любом обществе кратковременные интрижки с женатым человеком — грязь, которая порицается людьми. К тому же твоя жена вот-вот забеременеет. Ты же не хочешь, чтобы на фоне переживаний у нее случился выкидыш? Чтобы вокруг твоего имени разразился скандал и я оказалась на месте безумной невесты Шевцова, которая повыдергивает волосы твоей любовнице за то, что потеряла долгожданного ребенка?

— А ты схватываешь всё на лету, Маша, — довольно хмыкает Гончаров, и в его глазах мелькает что-то похожее на молнию.

Как и в ресторане, он кладет одну руку мне на затылок и привлекает к себе, впиваясь в губы жадным поцелуем. Теперь Костя главный и его язык в моем рту. Хватает пары мгновений, чтобы ощутить, как становится жарко в его объятиях. Я вдыхаю его запах и с хрипом выдыхаю, когда Гончаров ненадолго отпускает меня.

— Неужели