— Не забыла? Ради меня не стоит делать лишних телодвижений и тратить нервы. Займись собой, опустошай мою кредитку, пока есть возможность. Скоро все может резко измениться.

Мне хочется поднять руку и приложить к груди, чтобы растереть ее. Там так холодно от Костиных слов. Я пытаюсь сказать ему о том, что готова быть рядом с ним без привязки ко времени, закрыть глаза на все, что он делает, стать не только его любовницей, но и другом, а он все время меня отталкивает и указывает пальцем на дверь.

— И что ты собираешься делать дальше? В командировку поедешь? Так же, как в мой город? — перевожу тему в нейтральное русло.

— Да. Постараюсь вернуться пораньше и без новой жены.

Какая все-таки сволочь!

— Не смешно. Дошутишься до того, что я и впрямь закручу с кем-нибудь интрижку тебе назло, а ты станешь предметом всеобщего обсуждения.

Костя иронично приподнимает бровь.

— Бесполезно, Маша. Я при любом раскладе выверну всё в свою пользу. Но если хочешь совет, как обращаться с мужчинами, то провоцировать их лучше в горизонтальном положении, с широко разведенными ногами. И без привлечения внимания посторонних лиц. Ну и вообще, на будущее, выносить сор из избы — последнее дело. Наверное, поэтому мы с Мариной прожили столько лет и у меня не возникало желания уйти. Дальше, чем за пределы спальни, наши разборки не выходили. До последнего инцидента. После смерти Кирилла у всех сдали нервы. В том числе и у меня. Здоровье тоже помахало рукой.

— Ты долго пробыл за границей? — спрашиваю я, вспомнив о Костином кардиостимуляторе.

Гончаров определенно владеет гипнозом. Даже мимолетного взгляда хватает, чтобы я опять начала, словно завороженная, рассматривать его лицо. Костя снова улыбается, и возле его демонических глаз собираются морщинки.

— Зачем тебе эта информация? Уже нашла подходящего журналиста?

— Да, для репортеров, — ехидничаю я.

— Месяца полтора от силы. Потом вернулся и занялся работой. Первое время даже дома не появлялся. Когда немного в себя пришел, завел любовниц, окунулся с головой в общественную деятельность.

— Любовниц? У тебя их много?

— Да. Для разнообразия.

Я набираю в грудь воздуха, собираясь сказать что-то колкое в ответ, но потом, резко передумав, выдаю другое:

— Терять близких людей больно. Сочувствую.

Костя сжимает челюсти и убирает ладонь с моего колена. Надеялся, что поведусь на очередную словесную провокацию? Не хочу.

— Я ведь сильно рискую, Маша. Женился, считай, на первой встречной, привел в свой дом, поделился тем, что знает ограниченный круг лиц. Где гарантии, что, поддавшись эмоциям, ты и впрямь не сделаешь глупость?

— Гарантий нет, но я постараюсь не допустить ошибок. Ты меня не заставлял оставаться, я сама этого захотела.

Отворачиваюсь к окну и смотрю на людей, гуляющих по городу в такой поздний час. В центре красиво. Но мне почему-то становится одиноко, когда замечаю счастливую парочку. Взявшись за руки, они кормят друг друга какой-то вкусностью. Одеты бедно, но от них исходит нереальное счастье и радость. Примерно такие же чувства были у меня в той дешевой кафешке, когда я забралась Косте на колени и целовала его.

Хочу еще их испытать.

Мы заезжаем на парковку в молчании, в такой же тишине поднимаемся на четырнадцатый этаж, но стоит нам оказаться в прихожей, как все резко меняется. Костя ловит мою руку, которая тянется к выключателю, и кладет ее на свой твердый пах.

— А теперь программа для взрослых. За закрытыми дверями спальни. Я ведь обещал тебя раздеть, помнишь? — Он толкает меня к себе свободной рукой и целует.

И без того хрупкая стена равновесия начинает по кирпичику разваливаться, когда я слышу в голосе Кости настойчивость и твердость. Мне в жизни еще не попадались такие мужчины. Для Гончарова нет препятствий и отговорок. Это безумно заводит. Но разве не должно настораживать и порождать в голове мысли о побеге?

Я льну к твердому телу и чувствую, как колючая щетина ранит кожу, а горячие ладони пробираются под подол платья.

— Здесь или в спальне? Пять секунд на раздумья. — Костя поворачивает меня лицом к стене и целует в шею, отчего подгибаются колени.

Мне и двух хватает чтобы призывно изогнуться в пояснице и упереться ягодицами в его эрекцию.

— Почему ты всегда даешь так мало времени, чтобы определиться с решением?

— Выработанная стратегия и мой личный психологический прием. Когда долго думаешь, начинаешь сомневаться еще больше.

— А если в итоге ошибешься?

— Тоже опыт. Чтобы в следующий раз думать еще быстрее.

Слышно, как звякает пряжка ремня. Повозившись с презервативом, Костя входит в меня резким толчком. Из легких вырывается протяжный стон, а низ живота заливает горячим пламенем. Наверное, я ничуть не лучше сестры. За исключением того, что осталась с Костей совсем не ради денег.

— Еще, — хрипло прошу я, когда Гончаров прижимает меня крепким телом к стене и, положив руки на мою поясницу, входит снова и снова, растягивая под свои размеры.

Я чувствую шумное дыхание позади, ощущаю спиной ритмичные удары его сердца и схожу с ума от того, как это приятно. Костя ладонью разворачивает мое лицо к себе и всасывает губы в тот момент, когда меня накрывает оргазмом. Такой силы, словно стирает с лица земли. Я обмякаю в руках Гончарова и дрожу, чувствуя, как кружится голова, пока в ней гремят залпы салюта.

Костя приходит к финишу позже. Сквозь зубы выпускает протяжный хриплый вздох, до боли впиваясь пальцами в мои бедра. Но даже сейчас мне приятно и хочется продлить эти мгновения.

— Ты не снял с меня платье, — говорю немного осипшим голосом, когда прихожу в себя. — Хотя обещал раздеть…

Костя зажигает свет в прихожей, и я жмурюсь.

— Типа это намек на продолжение? Так ты помоложе будешь. Вот и прояви инициативу, не всё же мне делать первые шаги.

Он поправляет одежду и, достав телефон, идет