безлюдный в этот час проспект. Первый фамильяр остановился, посмотрел в одну сторону, в другую, словно оценивая местность, а затем повернул направо.

Мимо проезжали редкие машины и первые автобусы. Кое-где появились сонные дворники, почти не обращавшие внимания на ранних прохожих.

– Ну и кто тут будет беспокоиться из-за ребенка, гуляющего в одиночку? – недовольно проворчал Первый фамильяр.

– Почему тебе не подошло ни одно другое тело? Ведь там было достаточно взрослых, и неплохих, – вдруг спросила Тина, хотя вовсе и не планировала это делать.

Перед глазами сама собой встала картина помещения, наполненного силой, которую сообща вызвали, но не вполне контролировали хостильеры, призрачный силуэт, по очереди прикасавшийся ко всем связанным мужчинам, сидевшим в центре импровизированного круга, и то, как они один за другим падали.

– Потому что меня тянуло к себе это, – скривился Первый фамильяр.

Неожиданный ответ.

– А почему?

– Потому что оно связано с потомком моего иниция. И хоть я от него освободился, похоже, прежняя связь до сих пор имеет какое-то значение, – нехотя признался Первый фамильяр.

«Это плохо», – подумала Тина. Если все дело в связи с Кристиной, то выбор и впрямь невелик: Кирилл да родители. Вот если бы у Кристины был парень, возможно, он бы сгодился, но откуда у такой неудачницы быть парню? Хотя… Тина вспомнила эффектного темноволосого циркача, с которым провела ночь цирколуния, и размечталась. Если у Кристины к нему есть какие-то чувства, значит, есть и связь, и, возможно, получится провести обмен – детское тело Кирилла, которое и самого Первого фамильяра не слишком радовало, на тело того симпатичного циркача…

Центральная часть города осталась позади, потянулись спальные кварталы. Если идти по улице дальше, то оно превратится в шоссе, уводящее за город. Они туда идут? Зачем?

Спрашивать Тина не стала, сама скоро все узнает. Зато решила попытать счастья, задав вопрос, ответ на который могла узнать только у Первого фамильяра.

– За что ты так ненавидел Христиану?

Первый фамильяр не отреагировал, и Тина не удивилась. Но удивилась, когда некоторое время спустя он все же заговорил, а не отделался стандартным «мы все не любим своих инициев».

– Вероятно, она думала, что привести фамильяра в мир не в виде черной кошки, жабы или совы, а в виде человека – это удачная идея. Она просто не знала последствий. Даже когда фамильяр приходил в мир кошкой, он вытеснял другую черную кошку из этого мира. Баланс между мирами должен сохраняться, правильно? Но кто обращает внимание на кошку? Одной кошкой больше, одной – меньше… Христиану ждал большой сюрприз, когда она привела меня в этот мир в виде своего любовника, а тот исчез.

– Христиана придала тебе образ ее любовника? – тихо переспросила Тина. – Зачем?

– Она не могла заполучить его себе и решила утешиться копией. А может, собиралась подменить его: он остался бы с ней, а я занял бы его место в его мире. – Первый фамильяр зло улыбнулся. – Я и занял. Но при этом его не стало.

– И она тебя возненавидела, – закончила Тина.

– И прокляла, – подтвердил Первый фамильяр. – Долго и упорно, всеми мыслимыми и немыслимыми способами она пыталась отправить меня обратно и вернуть его. Историями о том, какие ужасы она творила, лишь бы избавиться от меня и вернуть его, можно пугать на ночь взрослых. Но и тут ее эксперимент с воплощением фамильяра в человека вышел ей боком. Фамильяры в виде животных обладают разумом животных; отправить их обратно проще. Фамильяр в виде человека – это практически человек. Но человек, который будет бороться за свою жизнь гораздо отчаяннее, чем тот, изначальный, просто потому, что он знает настоящую ценность жизни и знает, каково это, существовать без нее.

– И ты отчаянно сопротивлялся, – подсказала Тина, когда Первый фамильяр, погрузившись в свои воспоминания, замолчал.

– О да! Упорно и успешно. Но я понимал, что это лишь вопрос времени, когда она меня одолеет. Христиана, хоть и обезумела от горя, но ярость только питала ее одержимость желанием избавиться от меня и вернуть его. Положение фамильяра изначально уязвимо, мы всегда зависим от наших инициев, ведь мы, как правильно напомнили твои амбициозные друзья, – фамильяры, то есть слуги. У слуг заведомо проигрышная позиция. Чтобы победить своего иниция, нужно стать ему равным.

– И тогда ты нашел способ, как разорвать с ней узы.

– И очень вовремя. Потому что она, в свою очередь, нашла способ ослабить границы наших миров. Опоздай я совсем немного, и Христиана затолкала бы меня обратно. – Первый фамильяр злорадно хохотнул. – Что ж, границы она ослабила и этим открыла нам, фамильярам, путь в здешний мир. Но своего любовника так и не вернула. Христиана ведь не знала, что те, кого замещают фамильяры, никогда не возвращаются. Так что она зря старалась.

Тина молчала, надеясь, что, неожиданно разоткровенничавшись, Первый фамильяр расскажет что-нибудь еще.

– Если подумать, я не должен ее ненавидеть, – некоторое время спустя снова заговорил Первый фамильяр. – Мы все должны быть ей благодарны. Если бы не она, границы между нашими мирами так и оставались бы закрыты, и нам бы не было дороги сюда, кроме как по вызову колдунов и ведьм.

– Да, благодарность из тебя так и хлещет, – усмехнулась Тина и только теперь заметила, что они вышли на окраину города. – Еще не поздно поймать машину.

– Теперь уже скоро, – ответил Первый фамильяр.

Они уходили по дороге все дальше и дальше. Глубокая ночная темнота начала сменяться густыми предутренними сумерками. Холод пробирал насквозь; отправляясь в штаб-квартиру хостильеров, Тина не планировала провести много времени на улице и оделась, хоть и тепло, но явно не для столь долгой прогулки. Дорога оставалась совершенно безлюдной, и несмотря на то, что Верходновск не был крупным центром, в котором пересекались междугородние трассы, даже для него эта абсолютная безжизненность на шоссе казалась неестественной.

Оглянувшись, Тина поняла, что в сумерках и легком тумане, поднимающемся с земли, она больше не видит окраину города. Слабо различимый унылый пейзаж по обеим сторонам дороги будто размылся и стал совершенно безликим. А затем в воздухе появилось ощущение движения и силы; это чем-то походило на то, что ощущала Тина, когда следила за «Колизионом» и создавала яггера, и в то же время было совершенно иным. Более глубоким, более чистым, более насыщенным.

Тина бросила взгляд на Первого фамильяра. Тот продолжал как ни в чем не бывало идти по обочине и, казалось, не прилагал никаких усилий для того, чтобы вызвать силу, но не возникало и тени сомнений, что это – его рук дело.

Хотя Тина и ждала того,