— Габриэль! — окликнула его Джейн. — Кто звонит?

— Маура начинает вскрытие Алены.

— Тебе нужно поехать.

— Мне не хочется оставлять тебя.

— Нет, ты должен быть там. — Ребенок кричал все громче и корчился, как будто отчаянно пытался выскользнуть из материнских объятий. — Одному из нас непременно нужно это увидеть.

— Ты правда не обидишься, если я уеду?

— Посмотри, какая у меня тут компания. Иди.

Габриэль наклонился, чтобы поцеловать жену.

— Увидимся позже, — пробормотал он. — Люблю тебя.

— Вы можете себе представить? — неодобрительно покачала головой Анжела, когда Габриэль вышел из палаты. — Даже не могу поверить.

— Что, мама?

— Бросает жену с ребенком и бежит смотреть, как вскрывают чей-то труп?

Джейн взглянула на дочь, которая надрывалась от крика, и вздохнула. «Кто бы знал, как мне хочется пойти с ним!»

* * *

К тому времени, как Габриэль переоделся и вошел в лабораторию, Маура уже подняла кость грудины и принялась за исследование грудной полости. Они с Йошимой работали молча: нет необходимости болтать, когда скальпель надрезает сосуды и связки, высвобождая сердце и легкие. Доктор Айлз работала тихо и четко, и взгляд ее оставался бесстрастным. Если бы Габриэль не знал ее так хорошо, он ужаснулся бы ее холодности.

— Вы все-таки сумели выбраться, — заметила она.

— Я пропустил что-то важное?

— Пока никаких сюрпризов. — Она бросила взгляд на Алену. — То же помещение, тот же труп. Страшно подумать, что мне уже второй раз приходится видеть эту женщину мертвой.

«На этот раз, — подумал Габриэль, — она уже не воскреснет».

— Как Джейн?

— Прекрасно. Правда, сейчас ей нелегко под натиском многочисленных посетителей.

— А как малышка? — Маура опустила в лоток розовые легкие. Легкие, которые уже никогда не наполнятся воздухом и не насытят кровь кислородом.

— Красавица. Три килограмма семьсот граммов, десять пальцев на руках и столько же на ногах. Очень похожа на Джейн.

Впервые в глазах Мауры промелькнула улыбка.

— Как назвали?

— Пока остается Малышкой Риццоли-Дина.

— Надеюсь, скоро у нее появится имя.

— Не знаю. Я уже начинаю привыкать к этому прозвищу. — Обсуждение счастливых подробностей над лежащим между ними трупом выглядело неуместным. Но даже рядом с остывающим телом Алены он не мог не думать о своей новорожденной дочери, о ее первом вздохе и первом взгляде на мир.

— Я сегодня заеду к ней, — пообещала Маура. — Или она уже устала от визитов?

— Поверьте, вы будете самой желанной гостьей.

— Детектив Корсак уже объявлялся?

Дин вздохнул.

— Шары и все прочее. Старый добрый дядя Винс.

— Не отталкивайте его. Может, он когда-нибудь посидит с ребенком.

— Да уж, только этого ребенку и не хватало. Чтобы ему преподали искусство громко отрыгивать.

Маура рассмеялась.

— Корсак славный парень. Правда.

— Да, если забыть о том, что он влюблен в мою жену.

Маура отложила нож и взглянула на Габриэля.

— Значит, он желает ей добра. И видит, что вы счастливы вместе. — Вновь взявшись за скальпель, она добавила: — Вы с Джейн даете всем нам надежду.

«Всем нам». То есть всем одиноким в этом мире, подумал он. Не так давно он был одним из них.

Дин наблюдал, как Маура препарирует коронарные артерии. Как невозмутимо держит в руках сердце погибшей женщины. Как вскрывает скальпелем оба желудочка. Она измеряла, взвешивала, брала пробы. Но сердце самой Мауры Айлз было надежно заперто от окружающих.

Его взгляд упал на лицо женщины, о которой было известно только одно — что ее звали Алена. Несколько часов назад я разговаривал с ней, подумал он, и эти глаза смотрели на меня, видели меня. Теперь они пусты и безжизненны. Кровь уже смыли, и рана превратилась в розоватое отверстие в левом виске.

— Похоже на казнь, — сказал он.

— Есть и другие ранения с левой стороны. — Она показала на экран проектора. — На снимке видны две пули в области позвоночника.

— Но эта пуля в висок. — Он взглянул на лицо девушки. — Прямо-таки контрольный выстрел.

— Группа захвата явно не церемонилась. Джозеф Роук тоже был убит выстрелом в голову.

— Вы уже проводили вскрытие?

— Доктор Бристол закончил час назад.

— Зачем было убивать их? Они же были без сознания. Мы все были без сознания.

Маура подняла глаза от легких, с которых капало на препаровочный столик.

— Кто знал, а вдруг на них были пояса смертников?

— Никакой взрывчатки у них не было. Эти люди не террористы.

— Но группа захвата этого не знала. К тому же у них могли быть опасения насчет фетанила. Вы ведь знаете, что этот газ использовали при освобождении заложников в московском театральном центре?

— Да.

— В Москве его применение привело к многочисленным жертвам. И вот представьте — они пустили газ, зная, что среди заложников беременная женщина. Они не могли долго ждать, поскольку газ представлял опасность для плода. Штурм должен был пройти быстро и чисто. Во всяком случае такое объяснение мы от них услышали.

— Значит, они утверждают, что эти выстрелы были необходимы.

— Так сказали лейтенанту Стилману. Бостонская полиция не участвовала в планировании штурма.

Повернувшись к экрану проектора, на котором были развешаны рентгеновские снимки, Габриэль спросил:

— Это снимки Алены?

— Да.

Он подошел ближе. Увидел яркое пятно в форме запятой на фоне костей головы, рассеянные по всей полости черепа осколки.

— Внутренний рикошет, — пояснила Маура.

— А это затемнение в форме буквы «с»?

— Это фрагмент, застрявший между кожей головы и черепом. Просто кусочек свинца — откололся, когда пуля пробила кость.

— Известно, кто из членов группы захвата произвел этот выстрел в голову?

— Даже у Хейдера нет списка участников штурма. К тому времени, когда наши эксперты прибыли на место, группа захвата уже вылетела в Вашингтон. Они хорошенько подчистили за собой, забрали все, что можно. Оружие, гильзы. Даже рюкзак, который Джозеф Роук пронес в здание. Нам оставили только трупы.

— Вот как теперь дела делаются, Маура. Пентагон имеет право посылать своих коммандос в любой американский город.

— Я хотела вам кое-что сказать. — Она отложила скальпель и взглянула на него. — Это меня больше всего пугает.