Я то и дело видела фигурки людей, которые курсировали вдоль Барьера… И я не знала чего мне бояться больше: того, что эти неведомые люди могут найти Сеньку раньше меня, а может уже нашли, или того, что они могут найти нас.

Закат солнца я встречала со смешанными чувствами. С одной стороны мне все еще было страшно встречаться с Борисом лицом к лицу, а с другой я испытывала облегчение, что томительный день закончен и скоро все решится.

— Ася, — Борис шевельнулся, откинул одеяло и сел, оглядываясь по сторонам, — с тобой все в порядке?

Я кивнула и опустила голову, пряча вспыхнувшие щеки.

— Прости, — выдохнула я, — у меня нет никаких оправданий, я сама не знаю, почему сделала то, что сделала.

Он выдержал короткую паузу, во время которой мое сердце гулко бухало в груди от волнения, а в горле пересохло от страха. А вдруг я ошиблась, и Борис меня никогда не простит?

— Ася, — он взял меня за руку и мягко потянул к себе. Я кинулась к нему в объятия и замерла, чувствуя слезы на радости на глазах. Мой муж не оттолкнул меня, я все еще дорога ему. — Я не осуждаю тебя за то, что ты сбежала с Сенькой спасать его девицу. Но мне очень больно от того, что ты сделала это тайком от меня. Понимаешь? — Я кивала, обнимая его изо всех сил и судорожно дыша в шею. — Обещай, что в следующий раз ты хотя бы поставишь меня в известность. А лучше посоветуешься, как лучше сделать.

— Обещаю, — незамедлительно отозвалась я.

И он мне поверил. Молча кивнул.

Мне совсем не хотелось ничего делать. Мне было хорошо и безопасно рядом с ним. Но я должна была думать не только о себе.

— Сенька пропал, — всхлипнула я. — И весь день вдоль Барьера ходили какие-то люди. И лошадь сбежала. А телега сломалась, — я делилась с мужем всеми проблемами, чувствуя невероятное облегчение от того, что не одна.

— С Сенькой все в порядке, — отозвался Борис. — Он успел пройти Барьеры до Бури. И весь день прятался в сарае у своей подружки. Сейчас они уже в Мертвых землях и вот-вот придут сюда.

— Откуда ты знаешь? — я удивленно отстранилась и заглянула в глаза мужа. Нет, я знала, что он умеет читать мои мысли, но откуда ему известно, что с Сенькой?

Он пожал плечами. Немного подумал и ответил:

— Я пока не знаю почему, но моя Тьма изменилась. Как будто бы Буря дала ей силу…

— Может ты и прав, — кивнула я и пересказала то, каким увидела Бориса. — И, вообще, я на секундочку подумала, что Бурю устроил именно ты.

— Нет, — качнул головой мой муж, — я уже прошел половину пути, когда она догнала меня.

— Кстати, — я вскинулась, как тебе удалось добраться до нас так быстро? Мы с Сенькой ехали весь день!

Борис снова замолчал, словно вслушиваясь в окружающее пространство, а потом нахмурился:

— Странно. Мы на самом деле гораздо дальше, чем я предполагал… Не может быть, чтоб…

Он не договорил, громкий шепот раздался совсем рядом:

— Ася! Ася! Ты где?!

— Сенька? — позвала я приятеля, чувствуя, как улыбка сама собой наползает на лицо. Борис прав, с ним все хорошо. — Сенька, мы здесь!

Борис выпустил меня, а я кинулась на голос. К поваленному дереву вышел Сенька. Он поддерживал невысокую и по-крестьянски крепкую девушку, которая из последних сил обеими руками цеплялась за своего парня и явно чувствовала себя очень нехорошо. Черные, как ночь волосы, бледное, как диск луны, лицо, прокушенная губа, с которой по подбородку стекал тонкий ручеек крови и безумные от напряжения глаза. Жуткое зрелище.

— А где Четвертый?! — Сенька выглядел встревоженным. — Лиза хорошо держится, но ей нужна светлая магия…

— Он здесь, — я кинулась к гнезду и бесцеремонно выцарапала из-под крыла Правого спящего птенца. Протянула его Лизе и только тогда поняла, какие мы с Сенькой идиоты. Как маленький птенец сможет выбрать себе хозяина, если гурлинки очень плохо видят в темноте? Да, тогда Левая смогла помочь, но только потому, что горел костер, который освещал пространство перед домом. А сейчас мы не могли развести огонь, чтобы не выдать себя.

Холодок скользнул по спине. Я растерянно замерла, с ужасом представляя, как бедная Лиза умирает прямо на моих глазах.

— Ой, какой он хорошенький, — выдохнула она, продолжая крепко сжимать Сенькин локоть. И улыбнулась. Я видела, с каким трудом ей далась улыбка. И у меня возникло чувство, что она тоже догадалась, что ни Четвертый, ни даже я с Правым не сможем ей помочь…

— Ася! — голос Сеньки звучал нетерпеливо и требовательно. Он все еще пребывал в счастливом неведении относительно судьбы Лизы.

— Не кричи, — она мягко улыбнулась, — ты разве не видишь, малыш спит…

Судорожно вздохнув, она отпустила Сеньку и, протянув руку, нежно коснулась Четвертого. Осторожно погладила его по крыльям, на кончиках которых уже появились зачатки будущих перьев.

Внезапно Четвертый встрепенулся, открыл глаза и взглянул на Лизу.

Магия творилась прямо здесь и сейчас. Мне даже показалось, что в какое-то мгновение, я увидела, как формируется связь между гурлинкой и человеком. Две тонкие нити света рванули друг к другу, свиваясь воедино.

Лиза тихо ахнула, на мгновение застыв без движения, а потом сияя радостной улыбкой, осторожно взяла Четвертого с моих ладоней и прижала к себе.

— Какой же ты хорошенький, — рассмеялась она и подняла взгляд на ничего не понимающего Сеньку, — все получилось. Мы с ним подружились.

— Лизка! — взревел Сенька и, подхватив свою подружку, закружился на месте.

В этот самый момент из-за моей спины выступил Борис. Не знаю, почему Сенька не видел его раньше, но сейчас он внезапно побледнел и отступил на шаг. А потом, аккуратно поставил Лизу с Четвертым на землю, и преклонил колено:

— Темнейший, — повинился он, опустив голову, — простите…

Я насмешливо фыркнула, надо же какой хитрец. Никогда не думала, что Сенька способен на такую бесстыжую лесть. Но как ни странно она подействовала. Борис кивнул и снова сделал шаг назад, словно прячась за моей спиной.

Лиза совсем не ожидала увидеть здесь еще кого-то и замерла, смешно открыв рот и выпучив глаза.

— Это мой муж, Борис, — представила я его Лизе, — а меня зовут Ася.

— Я знаю, — она кивнула, продолжая во все глаза смотреть на Бориса, — мне Сенька о вас рассказывал. Но он не говорил, что…

— Скоро рассвет, — перебил ее Борис, — предлагаю подумать о том, как мы будем возвращаться обратно. Телега разбита, а лошадь сбежала…

— И передвигаться мы можем только ночью, —