Борис с Мишкой и Петькой взяли на себя вылазку к дядьке Блоху. Хитрый староста не пострадал в заварушке, сумев как-то выкрутиться. И светлые его даже не тронули, ограничившись предупреждением о недопустимости связи с опальными некромантами, на которое дядька Блох плевать хотел.

К середине лета к нам снова потянулись подводы с продуктами, животными и полумертвыми, после снятия поводка, отставными некромантами. Борис с подростками, избежавшими ограничеий от поводка светлых, снова выкладывались по полной программе, целиком перейдя на ночной образ жизни. У Петьки стали просыпаться способности темного мнишки, и он чувствовала себя днем очень некомфортно. От света у его сильно слезились глаза, краснела, обгорая, кожа, даже если он прятался от солнца в тени.

Все остальные усиленно готовились к зиме. Мы собирали какарушки, выезжая в степь всей командой на целый день. Эти орешки, несмотря на неприглядный вид, составляли большую часть растительной пищи прошлой зимой. К тому же они были очень вкусными, а молочная каша из какарушек, вообще, была самым любимым нашим завтраком. Благо готовилась очень быстро.

Мы рассадили молодую поросль молочных деревьев вдоль нашего ручья и рядом с Мертвым городом, чтобы через несколько лет увеличить плантацию для сбора растительного молока. Теперь я верила Мишке, который говорил, что никогда не видел столько пузырей на молочных деревьях. За зиму мы собрали все пузыри, оставив дозревать до следующего года всего около десятка. Засада была еще и в том, что если слишком интенсивно эксплуатировать молочное дерево, выкачивая из него все соки, то оно очень быстро высохнет. Брать с одного дерева больше, чем пару ведер за сезон было нельзя. Поэтому мы стали использовать уваренный сок только как подсластитель.

Грибов мы тоже собирали и сушили столько, что все пространство под навесом было похоже на плотно оплетенный паутиной кокон. Периодически мы снимали высохшие грибы, складывали их в мешки и уносили в кладовую. Но на следующий же день развешивали новые нити.

Еще мы наквасили несколько бочек огуречной травы, или жуй-травы, как ее называл Мишка. После закваски в листьях внезапно появлялась приятная острота, напоминающая корейские салаты. Я даже попробовала добавить в рассол кусочки рыбного филе. Получилось довольно вкусно. Но, к сожалению, такой способ не подходил для длительного хранения рыбы.

Рыбу мы по-прежнему разделывали на филе и замораживали в хладнике. Зимой мы иногда баловали себя свежей рыбкой, но лед на реке был слишком толстым, чтобы заниматься рыбной ловлей регулярно. Поэтому мы увеличили количество вершей, расставив их по руслу реки в отдалении друг от друга. Раз в день мы объезжали верши на лошади, складывая добычу прямо в телегу. Чистили пойманную рыбу тоже все вместе, одна я ни за что не справилась бы. Отходов же было так много, что все наши плотоядные куры съедали не больше трети. Остальное мы закапывали в огороде, надеясь таким образом удобрить землю.

Туда же шли потроха от зомби-зайцев. С мясом все было не так радужно, как с рыбой. Большее количество силков не давало кратного прироста добычи. Но однажды нам повезло, мы поймали беременную самку, которую посадили в наскоро сколоченный загончик рядом с сараем. Там она и родила двух зайчишек.

Только тогда мы догадались, что зайцев тоже можно разводить в неволе. И стали пополнять загончик регулярно. К концу лета у нас там было около двух десятков зомби-зайцев, которые радостно грызли и травку, и ветки, которые мы им бросали в загон, и сам загон. Сеньке приходилось каждый день тщательно осматривать его и ремонтировать, чтобы наши живые консервы не сбежали.

После первой прополки на полях наши зерновые стремительно рванули в росте. И очень скоро пшеница, рожь и овес выросли такие высокие, что даже самые рослые некроманты пропадали в них с головой. Все остальные посадки тоже росли довольно неплохо. Морковь, лук, свекла перли на грядках, удобренных рыбьими потрохами, как на дрожжах. Но лучше всего уродились кукуруза и фасоль. Початки кукурузы вымахали с руку. И зерно в них было как на подбор: крупное, крепкое, сочное. Этой зимой в нашем меню совершенно точно будет и кукурузная каша и кукурузный хлеб.

Фасоль же, которую мы с Борисом нашли здесь, в пещере, вообще, преподнесла всем нам огромный сюрприз. В прошлом году она выросла довольно хиленькая. Неизвестно сколько лет семена лежали в пещере, поэтому на хороший результат я и не рассчитывала. Собрала я почти столько же, сколько посеяла. Но зато мне удалось сохранить бобы без потерь, и этой весной я была полна оптимизма, теперь семена были свежие, и я рассчитывала на неплохой урожай. Но реальность превзошла все ожидания. Посеяв чуть больше двух килограмм бобов мы собрали почти в тридцать раз больше.

Урожайность местных растений я пока оценить не могла. Но шипоросы оказались лианами, с крупными сочными плодами, похожими на гибрид кабачка и арбуза. Под тонкой, но плотной кожурой небольших «кабачков» пряталась мякоть ярко-розового цвета цвета с косточками-звездочками. Плоды шипоросов варили, жарили, запекали, давили из них сок, из которого делали домашнее вино.

Ледяные яблочки, как я и предполагала, оказались разновидностью пасленовых. Только плоды, созревая становились почти прозрачными. И семян внутри было совсем немного, как у яблок.

Глава 19

Левая сидела на яйцах так долго, что я уже начала волноваться. Плотоядные вывелись у нас примерно за три недели. Но прошло уже больше двух месяцев, как гурлинка начала высиживать яйца, а птенцы все еще не думали появляться на свет.

Беспокоилась не только я. Все чаще во время вечерних посиделок стали проскальзывать слова, что все наши надежды обзавестись дюжиной гурлинок были напрасны. Все же, для того, чтобы получились дети, нужна не только самочка, но и самец. Да, у нас был Правый, но когда я прямо задал ему этот вопрос, он обиженно загурлил, показывая картинку, как он гуляет отдельно от Левой.

Мы уже перестали ждать, как однажды на рассвете меня разбудил взволнованный Правый. Он тревожно кричал, стаскивал с меня одеяло и даже больно клюнул в руку, когда я хотела отодвинуть его от свей постели. Было еще слишком рано, чтобы вставать.

— Правый, ты чего?! — возмутилась я, пряча руки и накрываясь с головой одеялом. — Отстань! Я спать хочу.

Легли мы по обыкновению среди ночи и до подъема было еще несколько часов. Но вредная птица не оставила меня в покое. Правый бесцеремонно сунул голову под одеяло и громко зашипел мне прямо в лицо.

— Да, что