Даже печатный станок Гутенберга, столь очевидно превосходящий переписывание от руки, поначалу вызывал лишь недоуменное пожатие плечами. Если вам нужно было изготовить несколько экземпляров книги, быстрее, дешевле и надежнее было обратиться к писцу. Чтобы отлить и смонтировать тысячи металлических букв, Гутенбергу требовались немалые предварительные инвестиции. Этот способ имел смысл только при изготовлении больших тиражей. Но книги были предметом роскоши: полезные немногим, принадлежавшие единицам. Какая книга могла понадобиться сразу сотням человек? (На ум сразу приходит Библия, но нет: это был особый текст, для чтения которого требовалось руководство специалистов, – не так ли?)

И снова – ну и что?

Похожие сомнения омрачают и наши сегодняшние достижения. В науке и производстве все чаще раздаются голоса, утверждающие, что ни о каком расцвете речи не идет, а прорывов и изобретений, которые важны для нас здесь и сейчас, становится все меньше.

Статистическая стагнация

Экономическая статистика представляет собой унылое упрощение реальности. Она не в состоянии измерить многие важные для нас вещи: красоту «Сотворения Адама» Микеланджело или легкость, с которой мы теперь можем заводить друзей по всему миру. Но она может измерить некоторые другие вещи, которые тоже имеют немалое значение, а именно наши доходы, а также их ожидаемый прирост. Цифры требуют прямого ответа на вопрос, которым когда-то встречали Колумба после известия о его «неудаче»: можно ли вообще говорить о расцвете гения, если он не приносит нам ощутимой выгоды?

Самый убийственный показатель – выработка за час работы или, в экономических терминах, «производительность труда». Сколько «пользы» приносит один час работы? Наш доход напрямую зависит от ответа на этот вопрос. Экономисты считают, что это хороший способ следить за техническим прогрессом общества. («Технический прогресс» в данном случае означает не только машины, но и законы, порядки и бизнес-модели.) В зависимости от того, убираю я свой урожай двуручной косой или комбайном с GPS-навигатором, этот показатель – производительность одного часа моей работы – будет сильно меняться.

В настоящий момент эти цифры вызывают тревогу. В 2012 г. известный американский экономист Роберт Гордон проанализировал производственную статистику США за сто лет и пришел к выводу, что в действительности наши последние технологические достижения не так уже велики. В первые восемьдесят лет того временного отрезка, который он исследовал, с 1891 по 1972 г., производительность труда в США росла примерно на 2,3 % в год. С точки зрения макроэкономики это потрясающая скорость (с такими показателями производительность удваивается в каждом новом поколении), а темп и продолжительность прироста доказывают, что технологические достижения действительно переменили к лучшему жизнь нескольких поколений людей. Однако постепенно перемены подошли к концу: все граждане США получили машины, электричество и чистую проточную воду. После 1972 г. производительность росла гораздо медленнее – всего на 1,4 % в год, – и экономисты ожидали следующего большого бума, который мог бы придать производительности новое ускорение [34].

К счастью, это действительно произошло. Появились компьютеры и информационные технологии, которые снова изменили трудовые отношения; к 1996 г. рост производительности бодро поднялся до 2,5 % в год. К сожалению, на этот раз все закончилось еще быстрее. Технологии распространялись стремительно. К 2005 г. в США промышленные роботы, сканеры штрихкодов, автоматизированные кассовые аппараты, персональные компьютеры и электронная коммерция более или менее охватили всю страну, и рост производительности снова упал примерно до 1,3 %. На этой отметке он и остается с тех пор. Это неприятная новость для всех: средняя заработная плата в США за сорок лет, с 1932 по 1972 г., выросла на 350 %, но в течение следующих сорока лет – только на 22 %. Другими словами, несмотря на всю шумиху, окружающую компьютеры, они повлияли на доходы населения меньше, чем смывной туалет [35].

Ожидания не оправдались

Нынешняя стагнация очевидна даже без цифр. Рассмотрим аргумент, который выдвинули Гарри Каспаров и Макс Левчин. У человека, родившегося в США в 1875 г., было три способа попасть из пункта А в пункт Б: дойти пешком, доехать на лошади или доплыть на лодке. Этот человек ежедневно вручную приносил воду и вывозил нечистоты, жег дрова или уголь, чтобы получить свет и тепло, и выполнял бо́льшую часть своей работы с помощью других людей или животных. Если он не умер преждевременно (из-за плохих санитарных условий ожидаемая продолжительность жизни в то время составляла всего 40 лет), то он прожил достаточно долго, чтобы увидеть мир, в котором люди ездили на автомобилях, летали на самолетах, вызывали поток воды одним поворотом крана, зажигали свет щелчком выключателя и использовали машины для всего, от стирки одежды до подсчета заработной платы. Он мог стать свидетелем появления электричества и всех его производных, автомобилей и системы автомобильных дорог, централизованного домашнего водопровода и системы отопления, радио и телефона, авиаперелетов, а также вакуумной трубки, пенициллина, радаров, ракет и атомного оружия. А человек, родившийся в 1950 г., мог своими глазами наблюдать зарю космической эры и появление транзисторов и компьютеров еще до того, как ему исполнилось тридцать лет.

Сегодня многие ожидания о будущем не оправдались

Bill Watterston (1989). Calvin and Hobbes. Печатается с разрешения Universal Uclick. Все права защищены

Все эти изобретения определили облик современности. Но вместе с тем они внушили людям уверенность, что технологии обеспечат им фантастическое будущее.

Теперь перенесемся в настоящее: эти ожидания не оправдались. За исключением нескольких дополнительных гаджетов, полированного алюминия и цифровых дисплеев, современные кухни не слишком отличаются от кухонь наших бабушек и дедушек. Современные автомобили двигаются по трассе несколько быстрее, чем раньше, – но в городах гораздо медленнее из-за перегруженности дорог. После вывода из эксплуатации самолетов класса «Конкорд» перелет из Нью-Йорка в Лондон занимает те же шесть часов, что и раньше. (Мы даже перестали летать на Луну.) Несмотря на сотни миллиардов долларов, вложенные за последние сорок лет в медицинские исследования, богатые люди живут в среднем лишь на 8 % (пять лет) дольше, чем их бабушки и дедушки, и мы по-прежнему страдаем от тех же хронических заболеваний: рак, болезни сердца, инсульт, болезнь Альцгеймера и функциональная недостаточность органов.

Как заметил один из основателей PayPal Питер Тиль: «Мы хотели получить летающие машины, но вместо них получили 140 символов» [36].

Мечты потускнели