Вскоре на автостоянке резко затормозила машина, и кто-тозаорал, что в городе все горит, но Билли и Крис в это время спали.

Крис проснулась рывком, сразу. Часы на ночном столикепоказывали без пяти минут час. Кто-то отчаянно колотил в дверь.

— Билли! — кричали там. — Ты здесь? Вставай!

Билли шевельнулся, перекатился на живот и сбил дешевыйпластиковый будильник на пол.

— Какого черта? — пробормотал он и сел.

Спину саднило. Расцарапала ногтями, стерва… Тогда он почтине чувствовал боли, но теперь решил, что непременно взгреет ее, прежде чемвыгнать на улицу. Просто чтоб знала…

Билли вдруг понял, что вокруг удивительно тихо. «Кавальер»закрывался только в два часа, и за пыльным окном мансарды все еще вспыхиваланеоновая вывеска. Но, кроме стука в дверь,

(что-то случилось)

тихо было, как на кладбище.

— Билли, ты здесь? Эй!

— Кто это? — прошептала Крис. В ее глазах, отражающих пульснеоновых вспышек, застыл испуг.

— Джекки Талбот, — ответил Билли рассеянно, затем, повысивголос, спросил: — Какого черта?

— Пусти, Билли. Надо поговорить.

Билли поднялся. Как был, голый, прошлепал к двери и откинулбольшой старинный крючок.

В комнату влетел Джекки Талбот с вытаращенными глазами иперемазанным сажей лицом. Когда в «Кавальере» узнали, что творится в городе, онкак раз сидел внизу, пил вместе со Стивом и Генри. Все трое тут же сели впрестарелый «додж» Генри и рванули к Чемберлену. Взрыв бензопровода подДжексон-авеню они наблюдали с самой вершины холма Брикъярд-Хилл. В 12.30, когдаДжекки одолжил у Генри машину и двинул обратно, город был охвачен паникой иогнем.

— Чемберлен горит, — сказал он Билли. — Весь, черт побери!Школа сгорела, торговый центр — тоже. Вест-энд просто взлетел на воздух: тамбензин взорвался. На Карлин-стрит — пожары. И все говорят, что это сделалаКэрри Уайт!

— О боже, — пробормотала Крис, выбралась из постели ипотянулась за одеждой. — Что она…

— Заткнись. А не то я вышвырну тебя отсюда к чертовойматери, — сказал Билли и кивнул Джекки, чтобы тот продолжал.

— Ее видели. Много людей видели. Билли, говорят, ее всю облиликровью. Она пошла сегодня на этот хренов выпускной бал… Стив и Генри так ничерта и не поняли, но… Билли… эта свиная кровь… ты для нее?..

— Да.

— О черт! — Джекки попятился к двери. Под одной-единственнойгорящей в коридоре лампочкой лицо его казалось болезненно-желтым. — Боже,Билли, и теперь весь город…

— Кэрри, значит, распотрошила весь город? Кэрри Уайт? Да тысовсем рехнулся. — Он произнес это спокойно, почти беззаботно. Крис за егоспиной торопливо одевалась.

— Подойди в окно посмотри, — сказал Джекки.

Билли подошел к окну. Весь восточный горизонт охватиломалиновое зарево, отсветы огня даже небо окрасили в красный цвет. Пока онсмотрел, мимо «Кавальера» с воем сирен пронеслись три пожарные машины, и вотсветах фонарей у стоянки Билли успел разобрать надписи у них на боках.

— Вашу мать, — выдохнул он. — Это машины из Брансуика.

— Из Брансуика? — переспросила Крис. — Это же сорок миль донас. Не может…

Билли повернулся к Джекки Талботу.

— Ладно. Что там произошло?

Джекки затряс головой.

— Никто пока ничего толком не знает. Все началось в школе.Кэрри и Томми Росса выбрали королем и королевой бала, а потом кто-то вылил наних два ведра крови, и она убежала. Потом школа вспыхнула, и говорят, никтооттуда не выбрался живым. После этого взорвалась заправка «Теддис Амоко», потом«Мобил» на Саммер-стрит…

— «Ситго», — поправил Билли. — На Саммер-стрит стоит «Ситго»

— Какая, к дьяволу, разница?! — взвизгнул Джекки. — Это онасделала! Каждый раз, когда что-то случалось, она там была. А эти ведра… никтоиз нас не подумал о перчатках…

— Не дрейфь. Я все улажу, — сказал Билли.

— Ты ничего не понял, Билли. Там Кэрри, и она…

— Проваливай.

— Билли…

— Вали отсюда, пока я тебе руки не пообломал!

Джекки испуганно попятился из дверей.

— Иди домой. Никому ничего не говори. Я все улажу.

— Хорошо. Хорошо, Билли. Я только подумал…

Билли захлопнул у него перед носом дверь, но в него тут жевцепилась Крис и закричала:

— Билли, что нам теперь делать эта стерва о боже Кэрри, чтоже теперь делать…

Он наотмашь ударил ее по щеке и на этот раз в полную силу.Упав на пол, Крис несколько секунд ошарашено молчала, затем закрыла лицо рукамии разрыдалась.

Билли надел джинсы, рубашку, ботинки и подошел к грязнойраковине в углу, включил свет, сунул голову под воду, затем принялсярасчесывать волосы, то и дело наклоняясь, чтобы разглядеть свое отражение встаром облупленном зеркале. За ним плавало перекошенное отражение Крис — онасидела на полу и стирала кровь с разбитой губы.

— Я могу тебе сказать, что мы будем делать. Мы поедем вгород смотреть пожары. Потом — по домам. Скажешь своему дорогому папочке, что,когда все это случилось, мы сидели в «Кавальере» и пили пиво. Своей мамаше яскажу то же самое. Ясно тебе?

— Билли, там же твои отпечатки, — она чуть шепелявила, но вголосе звучало уважение.

— Их отпечатки, — сказал он. — Я работал в перчатках.

— Они проболтаются? — спросила Крис. — Если их возьмут иначнут допрашивать…

— Конечно, проболтаются.

Теперь волосы лежали почти как надо, и в лучах тусклой,засиженной мухами лампочки кудри блестели, словно маленькие водовороты над темнымомутом. Расческа была старая, потертая, с клочьями сальной грязи между зубьев,но ее еще в одиннадцать лет подарил ему отец, и он до сих пор не сломал ниодного зуба. Ни одного.

— Может, они просто не найдут ведра, — продолжил он. — Аесли найдут, то отпечатки пальцев, может быть, все уже выгорели. Кто его знает.Но если Дойл кого-нибудь из них потащит в участок, я тут же сматываюсь вКалифорнию. А ты как хочешь.

— Ты возьмешь меня с собой? — спросила Крис, умоляюще глядяна него с пола. Губа у нее распухла, и она стала похожа на негритянку.