— Ты назвала его вором? — небрежно спросил он.

Дочь Хотака отшвырнула кинжал в сторону.

— Это не мое оружие. Я требую возвращения кинжала своегоотца.

Посмотрев на Нагрока, Мариция больше не увидела любимогоклинка.

— Я не вор, — заревел людоед. — Это ложь!

— Ты его куда-то спрятал!

Нагрок плюнул Мариции на ногу, и кровь бросилась командующейв лицо. Она пробовала сохранить спокойствие, но горечь от потери подарка отцапересилила. Людоед нагло украл кинжал и теперь подверг оскорблению ее честь.

— Г`лахди и сунг... — ревел Нагрок на родном наречии. — Нераи сунг...

Мариция плохо поняла, но, кажется, людоед назвал ее самкой,неспособной родить детей...

Это стало последней каплей. Командующая рванулась вперед иударила людоеда в челюсть. Нагрок вздрогнул, но устоял на ногах.

— Ин хита ф`хон! Поединок чести!

— Вытаскивай оружие, — проревела Мариция.

— Нет, — вмешался Голгрин, вновь вставая между ними. — Дуэльплохо кончится, а я не имею права подвергать тебя опасности, потомок Хотака!

Ловушка захлопнулась — теперь ничто не могло помешать ей.

— Дуэль плохо кончится скоро!

— Император не поймет происшедшего, — покачал головойВеликий Лорд.

— Позови моих телохранителей, пусть станут свидетелями!

— А если ты погибнешь, кто будет виноват?

— Никто, — гордо выпрямилась Мариция.

Голгрин вздохнул:

— Мариция, Нагрок — оскорбленная сторона. Дуэль будет полюдоедским правилам и законам...

— Пускай! — Ее уже ничто не заботило. — А когда я его убью,кинжал станет моим вновь!

Нагрок усмехнулся, весьма довольный. Голгрин пролаялприказы, и людоеды бросились их выполнять, оставив его наедине с Марицией.

— Ты уверена? — спросил он.

Воительница уже начала понимать опасность, но честь непозволила отступить.

— До смерти уверена...

— Тогда готовься. — Голгрин с симпатией посмотрел на нее. —И берегись. Нагрок не проигрывает...

За ней пришли с рассветом. Рокот кожаных барабанов известило парадном выходе Голгрина. Ему приходилось делать торжественное лицо, хотявнутри все смеялось. Дочь Хотака уже не переживает из-за «ошибочного» пленения,да и остальные на корабле тоже.

Нагрок все бы отдал за возможность мести, и Великий Лорд этувозможность ему подарил.

«Месть порождает месть», — печально вздохнул Голгрин.

— Все готово! — объявил он. Сегодня людоед отказался отпышных нарядов и был одет в килт и великолепную кирасу вроде легионерской. —Какая трагедия, что все зашло так далеко...

Мариция не показала слабости. «Никогда не показывай слабостиперед врагом или союзником», — говаривал отец. А Голгрин был и тем и другим.

На палубе горели факелы и было расчищено место для боя.Мариция надеялась, что на флагмане минотавров не знают о дуэли, а если знают,то не нападут во время нее. Иначе альянс рухнет, а людоеды нужны для расправы смятежниками.

Мариция ночью переговорила с телохранителями и убедила их невмешиваться, теперь Голгрин, видимо, держал их в укромном уголке» чтобы невызвать лишней напряженности.

Шестиугольник арены был вычерчен мелом — на каждой стороненарисованы символы Высших Людоедов. Она узнала только змею, пожиравшуюмаленький череп.

Барабаны смолкли, и людоеды хором монотонно забубнили,ударяя дубинами по доскам палубы.

— Киа ду ахн ду и`горунаки! — воздел Великий Лорд руки кне6у. — И`нагр осхи ут и`Мариция и`Нагроки!

Людоеды хором повторили крик, кровожадно глядя на Марицию.

Она шагнула на арену.

Нагрок оскалился и замахал толпе.

Голгрин указал на центр, затем подозвал двух воинов систертыми топорами. Нагрок взял оружие первым, проверил баланс и отказался отлат. Когда Мариция осмотрела топор, ей захотелось немедленно прыгнуть в воду.Но отступать было поздно, да и прорваться сквозь плотную толпу непредставлялось возможным.

Людоеды окружили рисунок — по правилам, если один изпоединщиков выходил за линию, его били все желающие, заставляя вернуться кдуэли. С арены мог сойти только победитель.

Оба соперника изучали друг друга, прикидывая слабые места.Помощник Голгрина не зря занимал свое место — он был настоящей горой мускулов.

— Приготовиться! — крикнул Великий Лорд.

Мариция пригнулась, держа топор на отлете.

Огромный людоед расплылся в широкой усмешке, а позади вновьзагрохотали барабаны.

Высоко подпрыгнув, Нагрок рванулся к командующей, вызваввосторженный рев. Мариция смогла только блокировать удар, сотрясший ее тело, и,упав на колено, замедлить топор противника у своего черепа.

— Ф`хан, урсув суурт! — шипел людоед. — Ф`хан...

Она чихнула, стараясь хлебнуть воздуха сквозь зловоние, ивнезапно пнула Нагрока в колено. Удар не повредил ему, но людоед был вынужденотскочить на пару шагов. Развивая успех, Мариция ударила топором, целя в живот,но Нагрок парировал, зацепив ее плечо ржавым лезвием.

Первая кровь ее... Чья будет последней?

Людоеды оглушительно ревели, смакуя редкое в море зрелище.Мариция уже не видела в толпе Голгрина, да и Нагрок не позволял ей этогосделать.

Они вновь сблизились, но тут людоед отбросил топор ивцепился командующей в горло. Мариция попыталась разжать его руки, но с тем жеуспехом могла попытаться сдвинуть с места Великую Арену.

— Я сниму с тебя кожу — смеялся Нагрок, — и буду носитькаждый день!

Людоеды обожали носить в виде украшения не только кожу, но ичерепа, рога и прочие части тел врагов. Минотавры редко перенимали подобнуюмоду. Может, у двух-трех легионеров и лежал дома клыкастый череп, но только каксувенир...

Пальцы Нагрока смыкались все сильнее, но людоед слишкомрасслабился, и Мариция четко рубанула по волосатой руке. Людоед быстроотскочил, из глубокой раны полилась кровь.