– Так не со мной они. Дома.

– Идем к тебе… – И Марго не поленилась отправиться пешком. – И вот еще что. О месте, где спрячешься на время, ты должна меня уведомить, я оставлю адрес.

Забрав два листа, писанных размашистым почерком, Суров уговорил Марго вернуться в полицию и выяснить о Моисее.

У пристава аж лицо вытянулось – явно не ждал их снова.

– Простите нашу назойливость, – потешаясь про себя над ним, заговорила Марго, – но у нас есть к вам вопрос. Не изволите ли вы знать барина – высокого, худого, с темными волосами и темными же глазами, с тонкими губами – по имени с отчеством Моисей Адамович?

– Ну, проживает один Моисей. Стар он, не барин вовсе.

– Нет, нет, нашему Моисею лет тридцать пять. Вы уж наведите справки, может статься, сей господин имеет отношение к убийству доктора.

– Ваши слова загадочны… – ничего не понял пристав.

– Вот и разгадайте их, – приказным тоном произнесла Марго, которую Ардальон начал раздражать. – Найдите этого человека, тогда мы с подполковником поведаем вам свои соображения. Прощайте.

Пристав хотел напомнить: укрывательство от следствия важных фактов не способствует поимке преступника, а всякий порядочный человек обязан… Да куда там! Лишь хвост от амазонки прошуршал по полу, да хлопнула дверь.

– Ох, и противны мне все эти господа… – проблеял себе под нос пристав.

Выехав за город, Марго расхохоталась заливисто и заразительно. Суров осведомился, что ее так рассмешило, и графиня ответила:

– Ардальон. Видали, как в лице переменился, когда мы вошли? Даже редкие брови свел на лбу в страдальческую дугу, как на трагических масках древних греков.

– Грешно смеяться над…

– Дураком? – задиристо спросила Марго. – Уж извините, буду смеяться. Не люблю глупцов, представляющихся важными и умными. На его месте не сидеть в кабинете надобно, а убийцу искать.

– Он ищет в меру способностей.

– Только способностей-то и нету, – спорила Марго, хотя Суров не спорил с ней. – Мы целый день провели в городе. Ух, как есть хочу!

В имении коней отдали конюху, Марго, снимая перчатки, поторопилась в дом, мечтая поскорей вылезти из амазонки.

– А где Мишель? – спросила она прислугу.

– Барин поехали кататься, – сказал старый лакей, неся поднос с едой для нее и Сурова на террасу.

– Постой! – приказала Марго. – Когда он уехал?

– Да, почитай, перед вашим приездом, барыня.

– Но почему так поздно? – забеспокоилась она.

– Дык весь день барин по делянкам ездили-с. Сенокос, а старики обещают непогоду. Барин и косили сами-с.

– Вы слышали, Александр Иванович? – кинулась к Сурову Марго. – Он уехал… к герцогине!

Больше не говоря ни слова, она ринулась вон из дома, Суров едва успел отдать портупею и китель денщику, бросился за нею. Марго стремглав неслась к конюшне, путаясь в подоле платья и чертыхаясь, как извозчик. Суров не понимал, что она хочет сделать, на всякий случай звал Степана, но тут Марго, уже без юбки, в одних брюках, вывела Ласточку, конюх помог ей сесть в седло. Подполковник бросился наперерез:

– Не смейте одна выезжать!

– Не могу, предчувствия нехорошие…

– Меня подождите! – рявкнул он.

– Догоняйте, Александр Иванович!

Суров влетел в конюшню, вывел жеребца и запрыгнул в седло.

Уваров места себе не находил. Не смешно ли: сначала Шарлотта с радостью согласилась выйти за него замуж, потом ни с того ни с сего появилась преграда! Мысль о поездке за озеро возникла спонтанно – он отправился к герцогине, желая выяснить немедленно загадочные причины, по которым якобы сам откажется от женитьбы.

Гермес скакал рысью, но вдруг там, где дорога сворачивала, стал. На повороте лежало срубленное ветвистое дерево, загораживая проезд. И не объедешь – с двух сторон узкой дороги густые заросли. Собственно, перепрыгнуть сейчас дерево Гермесу запросто, но возвращаться придется по темноте, значит, следовало убрать препятствие. Уваров слез с Гермеса, обхватил ствол, сцепив снизу пальцы в замок. Он собирался поставить его на основание, затем толкнуть, чтобы дерево упало в заросли… И тут услышал шорох.

Уваров выпрямился, ибо шорох доносился из зарослей и был близок, оглянулся. Шорох пропал. Конь нервно бил копытом и чуть слышно храпел, значит, в чаще кто-то прятался. Рука Мишеля потянулась за револьвером, одновременно он повернул голову к коню, успокаивая его:

– Спокойно, Гермес, спокойно…

Внезапно раздалось громкое шуршание ветвей, затем последовал удар. Уваров схватился за голову, сделал несколько нетвердых шагов к Гермесу, развернулся, чтоб посмотреть, кто ударил его со спины. Последнее, что отпечаталось в сознании, – человек, стоящий у зарослей. Это был мужчина, в надвинутой на глаза шляпе и с закрытым лицом на манер разбойника. Дальше наступила темнота, Уваров рухнул на дорогу.

Разбойник метнулся к телу, но вынужденно отпрянул – жеребец, угрожающе заржав, сделал два прыжка и стал так, что его хозяин, лежащий на земле, очутился между его копыт. Гермес наклонил голову, уставив два черных глаза на человека, застыл.

– Пшел! – прикрикнул на него мужчина, взмахнув рукой.

Конь не дрогнул и вновь предупредительно заржал. Разбойник решил взять его за повод, но Гермес встал на дыбы и стал перебирать ногами, целясь копытами в человека, который невольно шарахнулся от него. Гермес опустил копыта возле хозяина, не причинив тому вреда. Разбойник предпринял еще попытку подойти к строптивому коню, тот повторил прием, встав на дыбы.

Человек осторожно пошел в обход, затеяв вскочить на жеребца сбоку. Сначала Гермес поворачивал голову, не сводя с него глаз, и, казалось, был спокоен. Но стоило человеку начать движение к нему, как тот лихо развернулся, загородив Уварова, затем вздыбился и пошел на задних ногах, меся воздух передними копытами.

– Стоять! – отмахивался тот, отступая. – Ты скотина, тупая скотина! Стоять!

Он оступился и завалился на заросли. Гермес потрусил к хозяину, развернулся мордой к разбойнику, и снова граф Уваров оказался меж его копыт. Человек достал двузубец…»

Это не сердце билось, а пульсировали секунды во всем теле, которых оказалось слишком много, чтобы пережить ожидание помощи. В двух шагах лежал истерзанный труп, тошнотворный запах крови бил в нос… А защититься нечем… София распахнула окно, дав себе слово, что выпрыгнет, если он начнет ломиться сюда. Ну, сломает ногу, все равно прыгнуть не так страшно, как попасть в лапы мясника. Иногда ей казалось, что ручка на двери уже поворачивается, маньяк пробует открыть… Сколько же можно ждать?

А если высунуться в окно и позвать на помощь? Ага, это она, как дура, кинулась спасать. И спасла! Людоеда, который отгрызает носы и уши! Больше никогда-никогда… и никому… если выживет… Нервы натянулись до предела, ждать уже не было сил, София решилась кричать «пожар» и высунулась в окно…