— Просто скажи им, что они не смогут жить у нас. —По выражению его лица она понимала, что он непреклонен в своем решении невстречаться с ними.

— Я так не могу, Брэд. Ведь это родственники, —отбивалась она. Ей удалось сбежать от них в конце концов, но она была еще не всостоянии полностью отвергнуть их.

— Чушь, ты можешь это сделать, ты можешь сделать все,что хочешь, и прекрасно это знаешь.

Она начала злиться — он не сделал буквально ничего, чтобыпомочь ей, и при этом еще ставит какие-то условия.

— Ты что, боишься, что они могут помешать твоей личнойжизни, теперь, когда ты решил, что можно заниматься ею открыто? —Начиналась новая ссора. Да, пока он был в Чикаго, жизнь была проще.

— Я был занят на работе.

— Черта с два. В Чикаго ты тоже был перегружен работой.

Он бросил на нее злобный взгляд: нечего наезжать на него —он был, конечно, не прав, но это не значит, что она может делать все, что заблагорассудится.Все это не слишком красиво с его стороны, но тут уж ничего не поделаешь.

— Это не твое дело, — бросил он.

— Почему же нет?

— Потому, что все происходит слишком быстро.

Но ведь не только для него! Не ее вина, что их отношения задве последние недели менялись с такой скоростью.

— Нужно, чтобы все как-то утряслось, прежде чемпринимать серьезные решения. — Тут он снова повернулся к ней и, к ееизумлению, сказал:

— Я понял, что еще не готов переехать.

Она ошеломленно уставилась на него: в чем дело, может, оносознал, что все-таки любит ее, или поссорился со Стефани, или просто емутрудно на это решиться?

— Дело в квартире или в том, что мы еще неразвелись? — У нее дрогнуло сердце — как бы он ни вел себя по отношению кней в последние две недели, все-таки он был ее мужем.

— Сам не знаю, — грустно сказал он, не двигаясь,однако, с места. — Все эти перемены — это слишком серьезный шаг, и этоменя останавливает. Может быть, я просто дурак… сам не знаю. Но и вернутьсяназад, к прежним отношениям, я тоже не могу. — Но они и так отличнопонимали, что возврата к прежнему уже быть не может. Она уже не сможет доверятьему, да и они оба знали, что он не сможет отказаться от Стефани. Это самоеважное…

Однако бросить Пейдж — значит, бросить и Энди. Он многодумал об этом в последние дни и просто извелся от этих мучительных мыслей.Стефани, похоже, не понимала его — она сказала, что Энди сможет навещать их, ноэто ведь не то, что жить с ним. — Я еще не знаю, что мне делать. — Онжалобно взглянул на Пейдж. — Мне нечего сказать. — Он провел рукой поволосам. Пейдж недоверчиво смотрела на него — после всего, что он сделал с ней,она не могла доверять ему.

— Может быть, нужно просто подождать. Ты не хочешьсходить на прием к семейному психологу?

Брэд отрицательно покачал головой:

— Нет. — Нет, если это означало отказ от Стефани,а он не был готов к этому. Но и Пейдж ему не хотелось терять. Как и Стефани. НоСтефани теперь для него важнее — казалось, в ней воплотилось ощущениемолодости, надежды на лучшее завтра. Он сам понимал, что его жизнь превратиласьв хаос.

— Я просто не знаю, что еще предложить. Разве чтоадвоката?

— Я тоже. — Он испытующе посмотрел на нее. —Ты сможешь пока выдержать все, как есть, или это для тебя слишком тяжело?

— Не уверена. Это не может длиться вечно или дажедостаточно долго.

— Я тоже не выдержу, — устало проговорил он.Стефани изо всех сил давила на него, чтобы он бросил Пейдж и женился на ней.Рано или поздно придется принимать решение.

Пейдж олицетворяла собой прошлое, а Стефани — будущее.Однако, когда они лежали ночью рядом в постели, прошлое то и дело властновторгалось в его память и в его сердце.

Энди спал, дверь в спальню была закрыта. Пейдж читала впостели, демонстративно не обращая на него внимания. И вдруг Брэд поцеловал ее— поцеловал так страстно, как не целовал уже давно, да и вообще она что-то неприпоминала за ним такой страстности раньше. Сначала Пейдж лишь отстранилась,но потом Брэду как-то удалось опрокинуть ее на спину и задрать ночную рубашку.

Он приник к ней, и какой бы неуместной ни представлялась ейсейчас мысль о близости с Брэдом, она почувствовала, что ее сопротивление тает— ведь, в конце концов, он все еще был ее мужем, и всего несколько недель назадона считала, что любит его.

Он медленно, как-то томно вошел в нее, и вдруг страстьпокинула его — вместе с эрекцией. Он еще пытался скрыть это, как-товосстановить силы, но стало очевидно, что тревоги и волнения последних днейповлияли не только на их личные отношения.

— Извини, — прохрипел он и откатился на бок, внесебя от бешенства. Она лежала неподвижно, как статуя, кляня себя за то, чтопозволила этому случиться. После того, что произошло между ними, невозможнобыло спать с ним, несмотря на то, что они еще не развелись, — не может жеона позволить ему делать с ней все, что он захочет, позволить ему еще разранить ее.

— Твое тело не солгало тебе, Брэд, — печальносказала она. — Вот и ответ на все твои вопросы.

— Я просто дурак, — раздраженно ответил он. Как быон ни был привлекателен, как бы она ни любила его раньше — все было кончено.Может быть, навсегда.

И она тоже поняла это.

— Может быть, тебе все-таки лучше принять решение дотого, как ситуация осложнится?

Это было разумное предложение, и он кивнул в ответ.

Просто смешно. И странно — весь прошлый год он перекочевывализ постели Стефани в постель Пейдж с разницей всего в несколько часов, иничего, не возникало никаких проблем. Но теперь все изменилось потому, что оназнала. Зря, наверное, он ей сказал. Впрочем, он же сам хотел получить свободу.К тому же он был в долгу перед Стефани, он был несправедлив к ней — с ней былотак хорошо, так уютно. Она хотела, чтобы он немедленно переехал к ней, и дажегрозилась бросить его, если он будет колебаться. Больше всего в этой жизни емухотелось бы сдать Пейдж куда-нибудь на хранение или заморозить на год, провестиэто время со Стефани, а потом вернуться как ни в чем не бывало. Если бы толькоможно было все так устроить.

— Наверное, мне все-таки нужно уехать, — обреченносказал он, садясь на кровати. Внезапно ему захотелось увидеть Стефани инемедленно проверить себя. Эта маленькая неприятность с Пейдж сильно заделаего.

— Я вовсе ни на чем не настаиваю, — спокойноответила Пейдж. Она лежала, вытянувшись на кровати, и ее стройное длинное телопросвечивало под тонкой тканью рубашки. Но он отвернулся в сторону.

Она тоже корила себя за то, что разрешила ему овладеть ею, ивнезапно ей захотелось увидеть Тригви.