Солнце садилось невозможно медленно, казалось, закат длится уже вечность. А единственная надежда для нее сейчас – темнота. Если ее не обнаружат до наступления темноты, с ночным зрением есть надежда спастись. А лорд Тротт найдет ее. Обязательно. Он должен быть жив. Он обещал.

– Обещал, – прошептала Алина дрогнувшим голосом.

Раздался гул. На поляну, где к останкам Верши снова пустили охонгов, опускался раньяр. Сел, недовольно перебирая передними лапами; в его фасеточных огромных глазах отражался солнечный свет.

Со «стрекозы» сошел человек, и к нему тут же подбежали несколько наемников, кланяясь и что-то говоря. Он хмурился, отвечал резким голосом – Алина видела его жесткий профиль, недовольно поджатые губы. Затем новоприбывший повернулся, и принцесса замерла. Она узнала его – видела, когда выживала в лесу за заливом. Командир ловчих, который огрел плетью подчиненного за невнимательность. Он и сейчас поигрывал ею, слушая наемников, а к поляне один за другим подтягивались их товарищи.

Еще один охонг потоптался вокруг ее дерева и пошел туда, где лежали растерзанные останки Верши. Командир бросил на инсектоида хмурый взгляд. Затем провел взглядом по ее дереву вверх.

Алинка застыла, но он, дернув губами и отвернувшись, направился к раньяру, на ходу отдавая приказы.

Ловчие зашевелились, повели с поляны охонгов. Через несколько минут на ней остался только истерзанный труп последнего защитника принцессы. Раньяра она не видела, но, судя по звуку, он с гулом улетал в сторону реки. Солнце должно было вот-вот сесть.

Алина опустила голову, чуть расслабившись. Сил плакать не было. Руки дрожали, губы пересохли. Она потянулась за флягой – пить хотелось ужасно, – и тут над ее убежищем снова загудело, крона затряслась, а в стенке листа-зародыша, в котором она пряталась, появилась прореха. А затем половину его просто сорвало, оставив Алину на виду у огромной стрекозы. И ее всадника – ухмыляющегося командира ловчих, разматывающего сеть.

Тело все сделало без участия разума – дернулось в сторону, скатилось, слетело с дерева! Алинка, ободрав руки и стесав щеку о кору, оказалась на земле и понеслась прочь, в сторону пульсирующей навстречу прохлады.

Через пару десятков шагов на нее откуда-то сбоку выскочил наемник, схватил за крыло – она ударила вторым, вырвалась, покатившись по земле, побежала дальше. Сзади раздались верещание охонгов, хохот, окрики, и Алина помчалась еще быстрее. Вильнула, еще раз, еще – где-то сбоку пролетела сеть, – снова вильнула, задыхаясь от ужаса. Отпрыгнула от еще одного мужика – но он перехватил ее за талию, и она, как учил лорд Макс, долбанула его затылком в нос, пяткой в голень – но пятка скользнула по сапогу, а наемник, ругаясь, перехватил ее за волосы, тряхнул, ударив наотмашь по лицу. Из носа у него хлестала кровь – а Алина, задохнувшись от удара, слепо царапала ногтями по его куртке.

Рука наткнулась на нож – и она вытащила его и ткнула, не глядя, куда-то вниз.

Наемник заорал, отпустил ее. Нож криво торчал у него из живота, из распахнутой куртки, рукоятью вниз – вошел точно под ребра.

Ловчий рухнул. Алинка, шатаясь, отошла, увидела на своей руке кровь, сглотнула – преследователи окружали ее, настигали – и снова побежала. Защита дышала ей в лицо, манила, звала, умоляла спешить. Должна успеть. Немножко ведь осталось. Должна!

Тридцать первое марта по времени Туры,

Нижний мир

Когда солнце почти ушло за горизонт, а небеса из багровых стали фиолетовыми, Макс Тротт был уже сильно ранен и измотан. Но еще держался. Еще двигался в скалах, давших ему небольшое преимущество – его не могли окружить толпой. Он подволакивал ногу, в теле торчали несколько стрел, один глаз ничего не видел, в голове звенело – получил вскользь дубинкой. Но он еще мог сражаться – и сражался, вырезая преследующих его одного за другим.

Вот и сейчас, в очередной раз вырвавшись из окружения и положив трех врагов, он укрылся за теплым камнем, наскоро перевязывая холстиной рассеченное плечо и слушая, что творится поблизости. Враги боялись его и поэтому медлили. Враги не хотели умирать.

Но и он устал и начал ошибаться. И если не умрет от потери крови, рано или поздно пропустит последний удар.

Над ним загудел раньяр – и Макс вяло удивился этому, «стрекозы» неохотно и редко летали в сумерках. И пусть видимость еще не требовала ночного зрения, дело явно клонилось к ночи.

Гул затих, и Макс насторожился. Слишком долго никто не шел в атаку.

А через мгновения раздался зычный крик.

– Эй, Охтор! Ты, говорят, здесь? Зализываешь раны?

Макс усмехнулся, продолжая обматывать руку. Сейчас наверняка под болтовню обходят его со сторон.

– Выходи, колдун! Посмотришь, кого я тебе привел.

Макс замер. Рука вдруг задрожала, в ушах зазвенело сильнее, и сильнее навалились и боль, и усталость.

– Беленькая, сладкая. Сладкие девки-то у вас, правда? Что скажешь, попробовать мне ее сейчас? А пряталась-то как ловко, хорошо, что я перепроверить решил!

Он молчал, напряженно слушая, пытаясь расслышать другой голос.

– Позови его, девка!

Звук удара, от которого Макс дернулся, будто ударили его. Молчание.

– Говори, глупая баба!

Звук удара. Молчание. Свист плети и тонкий, едва слышимый вздох-вскрик.

– Выходи, колдун! Насмерть забью бабу твою!

Вскрик Алины. Ее вскрик. И ругательство с хохотом.

– Укусила, бешеная тварь! Ну надо же! Ах ты… Колдун! Слышишь, колдун? Я сейчас кишки из нее наверчу. Знаешь, что наверчу. Выходи!

Макс закрыл глаза и провел ладонью по лицу. И выдохнул.

Боги, как же ты попалась, девочка? Как?

– Иди сюда, – заорал он нору в ответ, – попробуй из меня навертеть. Из бабы-то каждый сможет! Иди, умрешь как воин, а не как собака!

– Не бережет он тебя, девка, – с усмешкой сказал Хенши. – Условия ставит. Зови его!

Снова удар плети. Всхлип, словно проглоченный, придушенный принцессой. Он слышал ее тяжелое дыхание и сам дышал тяжело. Ему не обойти их, чтобы напасть и попробовать отбить, да и Алину успеют убить раньше.

– Упрямая баба, – громко похвалил ловчий. – Но у меня заорет. А может, кровь ей ножом пустить, колдун? Или палец отрезать? Или ухо? У-у-у, кожа тоненькая, гладенькая. У жрецов она быстро умрет, без боли, а я всю ночь могу ее на кусочки тут нарезать, тебе на радость. Выдержишь?

Макс снова выдохнул. И выступил из-за скалы. Отсрочка, нужна отсрочка. Выиграть время и ее жизнь. Оценить обстановку.

Нор Хенши стоял в расщелине между скалами, в которой лежало несколько трупов, держал Алину за волосы спиной к себе, прикрываясь ею, и легко водил ножом ей по горлу. Принцесса, с кровоточащей ссадиной и синяками на лице, смотрела на Тротта огромными сухими глазами, в которых плескались страх, боль и безнадежность. Вокруг расположились наемники, целясь в Макса из арбалетов.