Алек окинул меня долгим пытливым взглядом, оценивая, идет лимне шелк, иду ли я шелку. И снова в глазах его блеснули восхищение и желание,но на мою манящую улыбку он не ответил.

— Очень избранная.

Вскоре я ухитрилась смыться, но не раньше, чем Алек опятьпредупредил меня никому не показывать кристаллы. А еще настоятельно просилсообщить, какое они на меня произвели впечатление.

— Вторая доза даже лучше, — пообещал он.

Выйдя наконец в вечернюю прохладу, я вздохнула соблегчением. По дороге к машине я сунула кристаллы в сумочку, все так жеощущая, как они отзываются во мне мурашками по всему телу. Кристаллы былисверхъестественны — это совершенно очевидно. Ясно, что мне следует отдать ихкому-то, способному определить их природу. Но это немного подождет, посколькууже прошло время, когда я обещала позвонить Сету. К счастью, я обнаружила, что,заключенный в сумочку, пакетик на меня не действует. Уже лучше.

— Ты где? — спросила я Сета, позвонив ему намобильный.

— У Терри с Андреа. Хочешь зайти?

Приглашение провести вечер с его семьей прозвучало освежающепосле низкопробного похабства Алека и всей этой вечеринки. Действительно, всравнении со всеми остальными непонятными обстоятельствами моей жизни, это былопросто замечательно.

Когда я добралась до места, в дверях меня приветствовалапара одинаковых блондинок, и обе, увидев меня, восторженно сложили губытрубочкой.

Мгновение спустя за спинами своих маленьких сестерпоказалась Бренди:

— Ой, Джорджина, какое у тебя красивое платье!

Она отпихнула с дороги благоговейно застывших близнецов.Войдя в дом Мортенсенов, я застала там совершеннейший хаос. Повсюду валялиськуски прозрачного полиэтилена. Стены облеплены клейкой лентой. Почти всю мебельвытащили из гостиной и грудой свалили в коридоре. Та, что осталась, была тугозавернута в полиэтилен. Освободившееся пространство завалено ведрами с краской,малярными лотками и кистями, причем все вокруг, включая людей, было забрызганожелтой краской.

— Джорджина! — ринувшись ко мне, завопилавосьмилетняя Кендалл.

Ее мать, войдя в комнату, тут же подскочила, чтобы удержатьдочь.

— Не трогай ее! — воскликнула Андрея, валясь напол. — Только не это платье.

Я засмеялась, желая заключить в объятия каждую девочку, ичерт с ним, с этим платьем.

— Сет, — возвысил голос Терри, стоящий настремянке, — почему ты не сказал ей, что здесь зона боевых действий?

Братья Мортенсен постоянно меня забавляли. Хотя Терри былмладшим, его всегда выводила из себя несобранность Сета, и он частенько пыталсявернуть брата к реальности.

Сет, поджав ноги, сидел на полу, а на коленях у негопряталась Кейла, младшая дочь Мортенсенов. Как и остальные, он весь был заляпанкраской, не исключая футболку с надписью «Писатели делают это за своимиписьменными столами». Безмятежный, как буддийский монах, он смущенно мнеулыбнулся:

— Просто потому, что здесь всегда зона боевых действий.

— Ладно, уведи ее отсюда в какое-нибудь более приличноеместо, — сказал Терри. — Нечего ее в это втягивать.

На это немедленно последовал возмущенный крик девочек.

— Я не прочь остаться, — успокоила я их. — Ихотела бы помочь.

Андреа встала, одной рукой все еще удерживая дочь:

— Тогда нам надо найти для тебя какую-нибудь одежду.Пойдем посмотрим что-нибудь подходящее.

Она отпустила Кендалл. Малышка сделала шаг мне навстречу, ноне дотронулась:

— Ты как будто дама из каталога «Виктория Сикрет».

— Это мое любимое чтение, — торжественно заявилая.

— Папино тоже.

Ее мать застонала и по загроможденному мебелью коридоруповела меня в свою спальню. Спальня Терри и Андреа не имела ничего общего соспальней Дейны. Прежде всего, в ней царил беспорядок: кровать была не застелена,на полу груды белья. Цветовое решение и элементы оформления тоже были кудаменьше согласованы, указывая на то, что все это добавлялось одно к другому неодин год, не объединенное предварительно холодным глазом дизайнера. Стены икомоды были увешаны рисунками девочек, на свободных местах лежали безделушки,книги и мелочь. И все же, несмотря на хаос, чувствовалось, что комнатанаполнена любовью, а люди, в ней обитающие, счастливы и живут друг с другом владу. Это придавало теплоту и уют, в отличие от стерильности и определенности,царивших в спальне Дейны. Здесь я чувствовала себя хорошо и жалела, что у меняс кем-нибудь нет ничего такого, а еще испытывала почти неловкость от вторженияв столь интимную обстановку. Ощущение, будто подслушиваешь.

— А, вот мы где, — пробормотала Андреа, копаясь вящиках комода.

Она протянула мне какую-то одежду. Я сбросила платье ипримерила ее. Хотя у Андреа фантастическая для матери пятерых дочерей фигура,она все же повыше и поплотнее, чем я, так что одежда была мне длинновата исвободно болталась. Посмотрев, она заменила джинсы на полукомбинезон. Брюкипришлось подвернуть, но зато он держался на лямках. Я стянула волосы в хвост итеперь была готова идти.

Увидев меня, Сет рассмеялся.

— Эй, — воскликнула я и пнула его, — будьпоскромнее.

— Кажется, я впервые вижу тебя не столь… — Онпомолчал, подбирая нужное слово. — Тщательно продуманной.

— Вот как, оказывается, златоуст ты наш романтический.Значит, так я обычно выгляжу? Другие женщины сексуальны, или элегантны, или прекрасны.А я? Всю дорогу тщательно продуманна.

— Ты знаешь, что я имею в виду. Кроме того,непродуманность вовсе тебя не портит. Совершенно не портит.

Он говорил восхитительно низким грозным голосом, и, когданаши глаза встретились, между нами пробежала искра.

— Вы, ребята, флиртуйте в свободное время, —сказал Терри, протягивая мне малярный валик и лоток. — В данный момент выработаете на нас. Как думаешь, одолеешь эту часть стены?

— Конечно. — Я бросила взгляд на Сета, основнойработой которого по-прежнему было удерживать Кейлу, — А почему ты некрасишь?

— Потому что он не допущен, — ответила Бренди,ловко орудующая кистью вокруг дверного проема.

— У дяди Сета отвязанность, — объяснила Кендалл.

— Обязанность, — поправила ее мать. — Всешансы за то, что ты должна быть лучшим маляром, чем он. Вернее так: этоутверждают законы вселенной.

— Конечно она. Она во всем хороша. — Сет наблюдал,как я обрабатываю ровную гладкую поверхность. — Видишь?

Крася с Мортенсенами, я проводила чрезвычайно нормальный ичрезвычайно приятный вечер. Они такие забавные и такие симпатичные, чтоневозможно их не полюбить. Работая с ними бок о бок, я чувствовала, что и всамом деле становилась почти своей. Как будто это моя семья. Они включали меняво все свои дела и разговаривали так, будто у нас с Сетом дело решенное,подразумевая, что я буду у них не только на День благодарения, но и наРождество, и целый букет других совместных дел.