нам еще раз спектральный слепок с пентаграммы, – обратился ректор ко мне.

– Действительно, центральные символы отличаются… Магистр Орин, приношу свои извинения за доставленные неудобства, вы свободны.

– Ну что, Нэнс, у нас нет больше улик. Последняя ниточка, кажется, оборвалась.

– Плохо. С декретницей все глухо, а Анри все это время просидел дома, потому что заболел. Но никаких нападений на парня совершено не было.

– Фэли на всякий случай сейчас за ним следит, – сверился я с картой, но маячок оставался на месте. – А что с Пэрисом? – я попытался улыбнуться.

– А ничего. Удивляюсь, как он может совмещать работу и баб… то есть личную жизнь. Уж кто-кто, а он точно в этом деле не замешан.

– Похоже, нам нечем порадовать Блейза. Грустно осознавать, что расследование зашло в тупик.

– Может, он сам уже что-то нашел? – с надеждой посмотрел я на сестру.¶

Около поместья Райнов.¶

– Ты мне вот что объясни. Почему ты не можешь просто зайти домой, как все нормальные демоны?

– Разве демоны могут быть нормальными? Шучу. Но это на самом деле сложно объяснить. И лень, если честно. Может, пороешься в обрывках моих воспоминаний? Мне кажется, что в копилочке прибавилось.

– Ах ты! Могу попробовать. Да, действительно обрывков стало немного больше. Я буквально слышу, как вы ругаетесь. Но не проще ли войти в поместье через главные ворота? Неужели охрана тебя не пропустит?

– Пропустит, но и отцу доложит. И если он велит не пускать, они его не ослушаются. Или он сам каким-то образом избежит встречи.

– Знаешь, в чем твоя проблема? Ты все время додумываешь за других. Позволь ему решить самому, что делать. Да и вдруг он тебя удивит, – лукаво бросила Войс, перехватив контроль над моими руками. – Прости, мне показалось, что я увидела шагара… В кустах что-то сверкает.

– Это тебе нужно перестать додумывать. Ничего там нет. Расслабься. Ну, как тебе местечко? – самодовольно проронил я, замахнувшись пеленателем.

– Впечатляет. Но я же все равно ничего не помню, поэтому логично ожидать от меня такой реакции.

– Я, кажется, знаю, кто ты. Ты явно препод. Только они могут так умничать.

– Эй, как грубо! А почему я не могу быть, например, танцовщицей? Посмотри, как ловко и грациозно я управляю твоим телом в момент, когда ты балансируешь на тонком проводе.

– Да я чуть не упал! – искренне возмутился я, цепляясь за стрельчатое окно. И когда это отец успел вставить витражи?

– Осторожно; видишь, один из охранников идет на шум?

– Может, ты хочешь пообедать? – Я ухватился за кованую решетку.

– Скорее поужинать. Блейз, я же так растолстею! – капризно пискнуло внутри, но решетка послушно втянулась в мою ладонь.

– Ничего. Потом побегаешь подольше. Да и вообще, ты сейчас в моем теле, так что толстеть мне. – Пока мы мило препирались, я вырезал когтем пеленателя небольшой круг и открыл замок, запирающий окно изнутри. Благо охрана не услышала щелчок.

– Точно в яблочко!

– Хорошо, что не в темечко. А то пришлось бы новую охрану искать. Да и камень очень кстати раскрошился.

– Нам сегодня чертовски везет. Хотя я всегда думал, что нет ничего крепче и надежней каменной кладки. А теперь – молчи.

Ответа не последовало, и я осторожно спрыгнул на пол, ползком пробираясь в спальню. В свете луны из темноты яркими пятнами проступали кровать, письменный стол и бельевой шкаф. Казалось, комната хранила скорбное безмолвие, отчего становилось невыносимо жутко, а бугор на постели поднимался в такт дыханию отца.

– Может, не будить? Подождать до утра? А то сейчас еще испугается, крик подымет, начнет молниями пуляться.

– У отца сила, как и у меня. То есть у меня, как и у него. Так что нам пеленателем по темечку прилетит скорее. Или в глаз.

– Ничего себе…

Я все-таки откинул одеяло и не поверил своим глазам – вместо отца на кровати лежала гора пустых бутылок. Да когда же он успел?

– Блейз, смотри, – Войс указала моей рукой на стену, по которой расползлось кроваво-красное пятно. Кровь? Я аккуратно принюхался, но железного привкуса не обнаружил.

– Это вино, Войс. Похоже, родитель совсем тронулся от горя.

– Есть еще кое-что, – моя рука подняла фото матери. Непривычно было видеть ее такой – молодая, одетая в мантию девушка в прыжке выпускала огненный вихрь, а на заднем плане небо пестрело от капюшонов выпускников. На обратной стороне я с трудом разглядел едва заметную надпись.

«Я никогда не смирюсь с твоей потерей, любимая. Сегодня вместе с тобой умерла частичка моего сердца, и я не успокоюсь, пока не найду виновных. Они заплатят за все. Я знаю, что сестра – ключ, но у меня нет доказательств».

– Блейз, это так романтично! Я… Я не знала, что кто-то способен так любить, пусть и безумно.

– Он явно отправился на поиски. Но почему мне ничего не сказал? Хотя, если он был в бешенстве от того, что я его ослушался, то и неудивительно. Где теперь его искать? – Я машинально перебирал вещи, валявшиеся на полу. Это так непохоже на отца. Дэй всегда учил меня быть аккуратным, прямо чистюлей. Я никогда не видел и пылинки в родительской спальне. А сейчас вся комната будто умерла вместе с его женой.

– Твоей матерью, Блейз.

– Да. Умерла вместе с моей мамой, – глаза предательски защипало от слез, и я почему-то посчитал своим долгом прибраться здесь. Прямо сейчас. Через некоторое время комнату было просто не узнать – Войс каким-то чудом отмыла пятно на стене и избавилась от горы стеклянных бутылок, отчего я уже икать начал! Но самым ценным оказалось то, что за пятном обнаружился портрет. Портрет мамы. Именно его я бережно хранил в обрывках своих воспоминаний. Именно такой я помнил ее всю свою жизнь – улыбающейся, открытой, доброй и удивительно красивой.

– Знаешь, отец рассказывал, что часто носил маму на руках, а она вечно фыркала и пыталась его защекотать. Такая веселая у них была игра. Поэтому, когда он в последний раз взял ее на руки и понял, что она больше никогда ему не ответит, в его сердце что-то оборвалось, и я… больше не видел, чтобы он смеялся. А когда я, будучи мальчишкой, попытался повторить их игру, он лишь быстро откинул мою руку и отчитал за глупости.

– Блейз, пойдем отсюда скорее. Я понимаю, как тебе больно. Любому на твоем месте было бы очень больно. Но эти воспоминания убивают не только его, но и тебя. Выжигают изнутри. Ты же поэтому порвал тогда с Нэнси, верно? Потому что испугался за ее жизнь. Видимо, Дэй винит