– А вот новосибирские криминалисты настаивают на этой версии. Пистолет с глушителем, из которого был сделан этот единственный выстрел, находился в руке Котова. И сжимал он его очень крепко. Можно сказать, уверенно.

– Странно. Зачем Котову понадобилось пускать себе пулю в лоб? Да еще тихо?

– В висок, – поправил коллегу Райский.

– Какая разница?

– Да, для Котова, пожалуй, уже никакой разницы нет.

– При нем что-нибудь нашли? – думая о своем, спросил Гордеев.

– Ничего путного. Пустой портфель, туалетные принадлежности, две пары новой дорогой обуви и один костюм – тоже совсем новый. Его Котов, как и несколько белых рубашек, так ни разу и не надел.

– Откуда это известно?

– С них даже ярлыки не успели срезать. А судя по товарному чеку, который оказался в нагрудном кармане пиджака, костюм был куплен тоже в Новосибирске. Также в гостиничном номере Котова нашли три полные обоймы к уже упомянутому мной пистолету и немного российских рублей. И еще документы. Два российских паспорта – внутренний и заграничный. Водительские права и удостоверение помощника депутата Государственной думы от фракции ЛДПР. На всех этих документах фотография Котова. И все они были выписаны на имя Николая Викторовича Игнатьева.

– Сколько дней прожил Котов в гостинице?

– Четыре дня. На пятый, утром, он уже был найден мертвым.

– Еще что-нибудь известно?

– В гостиницу «Новосибирск» Котов вселялся одновременно с некой Натальей Михайловной Свинаренко. Они приехали туда в одном такси. В гостинице эта женщина прожила два дня, а потом выехала.

– Ничего необычного.

– Возможно. Однако я говорил о деталях.

– И что же?

– Номер для женщины бы забронирован заранее. А номер Котова, в который он поселился, освободился лишь за полчаса до его приезда. Ему, стало быть, необычайно повезло. Других свободных номеров в этой гостинице в день их приезда не было.

– После того как они поселились, их видели вместе?

– Да. Пару раз они вместе ужинали. В ресторане гостиницы. В номер Котова женщина не заходила, хотя под подушкой был найден тюбик губной помады. Дежурные по этажу утверждают, что в номере Котова, за все время его проживания, никто, кроме него самого и обслуживающего персонала гостиницы, не появлялся.

– Известно, как выглядела эта женщина?

– Да. Красивое лицо, хорошая фигура, короткие темные волосы, модная стрижка. И глаза тоже темные. Продавщицы, дежурные по этажу и администратор гостиницы, оформлявший поселение Котова и Свинаренко, дали одно и то же описание.

– Продавщицы чего? – решил уточнить Гордеев.

– Те, которые работают в отделе мужской одежды новосибирского центрального универмага. Костюм Котова был куплен именно у них, в их отделе. Свинаренко, как оказалось, помогала Котову в выборе одежды.

– Что еще удалось узнать? Хотя и той информации, которую я услышал, уже выше крыши. Как же тебе это удалось?

– У каждого свои секреты.

– Согласен. Часть своего гонорара ты уже отработал.

Райский радостно улыбнулся и продолжил:

– При заполнении листка прибытия Свинаренко указала свой домашний адрес. Он оказался новосибирским.

– Выходит, она местная?

– Да.

– Но как же ее тогда поселили? – спросил Гордеев и сам же ответил на свой вопрос: – Ах ну да! Старые правила наверняка давно отменили.

– Если бы их даже и не отменяли, то за хорошие башли администратор поселит в гостинице кого угодно, – сказал Вадим Райский. – Но в нашем случае госпожа Свинаренко сообщила администратору, что в ее новосибирской квартире еще идет ремонт, так как строители, которые им занимались, не успели закончить работы к ее приезду, и что она пробудет в гостинице дня три или четыре, не больше.

– Новосибирские сыскари ее допрашивали?

– Нет.

– Почему?

– Когда оперативники проверяли ее адрес, то оказалось…

– Что мадам Свинаренко Наталья Михайловна там никогда не проживала, – подсказал Гордеев Райскому.

– Наоборот. До последнего времени по адресу, указанному в гостиничном листке прибытия, действительно проживала некая Наталья Михайловна Свинаренко. Но восемь месяцев назад она умерла.

– Еще один труп? – с радостной иронией предположил Гордеев.

– Не радуйся, – остудил Вадим Юрия. – Эта женщина умерла своей смертью. И в день кончины ей было за восемьдесят.

– За восемьдесят? – удивился Гордеев.

– Да. За восемьдесят. Точнее, восемьдесят четыре без трех месяцев и двенадцати дней.

– Значит, это были две разные женщины?..

– Да, если не верить в реинкарнацию.

– Смешно, – печально заметил Юрий и покачал головой. – Ну давай дальше.

– По Котову у меня все, – сказал Райский.

– Тогда у меня к тебе вопрос.

– Задавай, – разрешил Вадим Андреевич.

– Когда нашли труп Котова, где в это время находился его пистолет?

– Я же тебе говорил! Он был зажат в его руке.

– А в какой? В левой или в правой?

Вместо ответа Райский беспомощно развел руками.

– Такой детали я не знаю, – виновато сказал Вадим. – Но разве это имеет значение?

– Ты же знаешь, что в нашем деле любая деталь имеет значение. Даже если новосибирские криминалисты на сто процентов уверены в самоубийстве Котова.

– Ладно. Я сейчас позвоню им, – сказал Райский.

Вадим покопался в своем прекрасном кожаном портфеле и достал из него электронную записную книжку. Нажав на панели какие-то клавиши, Райский нашел нужный ему номер и стал нажимать кнопки набора. Но после трех или четырех цифр он остановился и посмотрел на свои часы.

– Черт! – сплюнул он. – Сегодня поздно. Между Москвой и Новосибирском четыре часа разницы. И рабочий день у них давно закончился. Придется отложить разговор до завтра.

– Что ж, завтра так завтра, – согласился Гордеев.

– Юра, объясни мне, пожалуйста, что изменится, если мы будем знать, в какой руке Котов держал пистолет.

– Котов, как указано в его деле, в особых приметах, от рождения был левшой. Но с детства, чтобы не отличаться от других, пытался все делать правой рукой. Все! Понимаешь? Держать ложку, пользоваться зубной щеткой, писать, резать хлеб, забивать гвозди и так далее и тому подобное…

– А стрелял он какой рукой?

– С обеих. И притом с обеих одинаково хорошо. Хотя с левой все-таки лучше.

– Тогда какая нам, к черту, разница, в какой руке трупа был пистолет?