Быстренько, сынок. Быстренько. Тревога… это не шуточки, — подгонял подчинённых командир автомобильного взвода старший прапорщик Красненький. — Сынки, в парк. Бегом.

Первая отработка учебной тревоги в боевой роте. Зима. Утро. Мороз. Пронизывающий ветер. Из расположения парка должны быть выведены все транспортные средства. Горячей воды в бойлере на все машины не хватает. Основная масса машин и трактора стоят на улице. Горячую воду для проливки двигателей брали из системы отопления. Вода тут же замерзала. На льду поскальзывались и падали, обливаясь с головы до ног. Но с поставленной задачей справлялись. Со стороны могло показаться, что всё движется в парке хаотично. Но всё имело свой порядок.

Валерка завёл свою машину, вытянул тросик ручной регулировки заслонками и, подхватив вёдра, побежал заводить следующую машину. Пробегая мимо «зилка 131», он обратил внимание, что машина не работает, а водитель сидит на своём месте. Ява подскочил к кабинке и открыл водительскую дверцу. Водитель сидел задумавшись и смотрел сквозь лобовое стекло в ночную даль.

— Калибек, ты чего? Ты о чём думаешь?

— Стэпь думаю. Кон думаю. Дамой хачу.

— Ты машину заводил?

— Нэ заводыца, зараса.

— Воду залил?

— Да-а-а! Вода заливал Калибэк.

— Так что ты сидишь. Вылезай из кабины… Двигатель можешь разморозить.

Валерка прыгнул на освободившееся место и попытался запустить двигатель. Аккумулятор был явно истерзан частыми вращениями стартера и был глух к позывам замка зажигания.

— У-у-у! Посадил батарею. Беги на КТП за резервным аккумулятором! — закричал на сослуживца Валерий. — Стой!

Валерка бросился к ребятам. Прыгая за руль своей машины, закричал,

— Мужики, срочно водовозку в бокс… Мордой к батарее. Калибек двигатель разморозил.

Он вырулил со стоянки и задом подогнал машину к переднему бамперу водовозки. Калибек невозмутимо сидел за рулем. Ребята сцепили машины жесткой сцепкой.

— Пошёл!!!

Валерка максимально подтянул «зилок» к боксу. Убрали сцепку и втолкали машину в бокс руками, который сразу закрыли.

Из всего парка роты МТО не вышла по тревоге только одна машина — водовозка. Старший прапорщик Красненький сотрясал воздух перед взводом уже битых двадцать минут.

— Ты откуда родом, сынок? — взводный смотрел в глаза тупо улыбающемуся Калибеку. — С какого фикуса тебя сняли, мавпа ты несчастная? Кто же тебя из степи в учебный полк отправил? У кого поднялась рука твои погоны сержантскими лычками украсить? Ты кроме драной кобылы чем-нибудь управлять можешь?

Калибек качнул головой. Скорее инстинктивно, на вопросительную интонацию взводного. Он совсем не понимал, о чём идёт речь.

— Товарищ старший прапорщик, разрешите обратиться? — кто-то из ребят перебил взводного.

— Обратись. Попробуй, мать вашу. Ещё совести хватает перебивать старого больного прапорщика. Ну, где вопрос?

— Товарищ прапорщик, а это что, мавпа?

— Ни что, а кто… обезьянка есть такая, где-то в Африке живёт. Хватит мне тут умничать. Вы только посмотрите на эту рожицу улыбающуюся. Ну, разве не обезьянка? Взвод! Смирно! Слушай меня внимательно… впитываем бойцы… Калибека от руля отстраняю. Хорошо, сволочь, что двигатель не разморозил. Будешь, мавпа, лычками делиться. Сегодня рапортом буду ходатайствовать перед командиром части о понижении тебя в звании до младшего сержанта. И тем же рапортом ходатайствовать о присвоении звания ефрейтора Яванскому. Молодец, солдат. Вовремя сообразил. Если бы не он, пришлось бы тебе, Калибек, письмо домой карябать, чтобы мамка с папкой новый двигатель покупали. Вольно! Разойдись, — Красненький заложил руки за спину, ссутулился и пошёл на выход из роты. Остановился. Обернулся. — Яванский, заступай сегодня в наряд по КТП. Не эту же обезьяну ставить. Чего доброго, ещё ЧП какое наладит.

— Это поощрение? В дополнение к «сопле»? — засмеялись товарищи.

— Нет, это доверие. Ява, готовься в наряд.

Красненький убыл из роты. Все занялись своими делами. Скоро на завтрак. Встали в пять утра. Мороз и беготня дали о себе знать чувством подступающего голода. Ребята ходили по расположению и нет-нет подшучивали над Валеркой.

— Ну вот, дослужился до «собаки».

— Если так дело пойдёт, домой старшим сержантом уедешь.

— Бери выше… старшиной.

К несению службы в нарядах роты МТО всегда добавлялся наряд по контрольно-техническому пункту. Это небольшое здание, расположенное при въезде в автопарк части. Состояло оно из нескольких помещений: комнаты несения службы; проходного тамбура с вертящимся колесом и окошком для пропусков; комнаты отдыха; учебного класса и помещения, где имелось несколько резервных аккумуляторов на случай тревоги. Несение службы в наряде заключалось, в основном, в открывании и закрывании ворот. Вечером, естественно, наведение порядка в помещении.

Проверка и приём под охрану транспорта, боксов и хозяйственных помещений. Не так давно территория автопарка охранялась часовыми. Это был пост номер три. В учебной роте Валерка и сам не раз заступал на этот пост. В ночное время никто в парке не шарахался и через его территорию не проходил. Сейчас же за порядком на территории автопарка в ночное время приходилось следить дневальному, осуществляя обход. Вот и всё несение службы. Если ещё в качестве дежурного заступал «мировой» прапорщик, служба превращалась в мёд. Можно было выспаться или просто провести время в своё удовольствие. Писать письма. Читать книги.

Валерка заступал в наряд со старшим прапорщиком Николаенко. Они уже были знакомы по пятисоткилометровому маршу. Но не настолько, чтобы считать их друзьями. Дежурный по наряду не пугал и не радовал.

Спокойно отстояли развод и приступили к несению службы. Дежурные сделали соответствующие записи в книге приема-сдачи дежурства.

До двадцати двух каждый был занят своим делом. Валерка открывал ворота, впуская в парк прибывающие машины. Осматривал машину и заносил в журнал необходимые записи о её техническом состоянии. Принимал путевой лист. Проверял спидометр.

Аккуратно вносил его показания в путёвку и журнал. Ближе к вечеру, когда все убыли на ужин и парк опустел, Валерка опечатал печатью дежурного боксы и подсобные помещения.

Всё это время Николаенко то разговаривал с кем-то по телефону, прикрывая рукой трубку, то разговаривал с коллегами по службе, заходящими «на огонёк». Ближе к двадцати двум тридцати от него слегка тянуло спиртным.

— Товарищ прапорщик, идите спать… Я подежурю… Мне не привыкать.

— С чего ты взял, что я хочу спать?

— Просто предложил. Завтра целый день в этой конуре сидеть.

— Твоя правда, но, честное слово, спать и не хочется. Давай лучше поговорим.

— О чём?

— Да хотя бы о тебе. Я ведь о тебе ничего не знаю, а парень ты, видно, неплохой. Только в части ты как бельмо на глазу. Все о тебе что-то знают и рассказывают разное. Вот другой прослужил два года и уехал. О нём никто и не вспоминает, да и во время службы шибко не помнили. Такие, как ты, всегда на виду. Неуёмные какие-то. Ну,