мудрость, сколь верёвочке не виться, а конец всегда придёт. Однажды произошла небольшая нестыковочка, и Птичкин пришёл домой не совсем вовремя. Нет, не так, чтобы очень. Всё в квартире было культурно, мирно и чисто. Даже старший прапорщик, который навёл хозяина квартиры на подозрения в нечистоплотности супруги.

Любовные утехи двух ловеласов были приостановлены. Причём ненадолго. Ровно на такое время, на которое старшему лейтенанту Птичкину хватило терпения не изменять и верить жене. Однако его подозрения не прошли. Время от времени, наверное, от скуки или от неудачных встреч с подругами, они лезли в его белобрысую башку.

Прапорщику, напротив, жилось вольготно. Он был всегда желанным гостем в квартире Птичкина с его молодой и, как оказалось, весьма развращённой женой. Сложившаяся ситуация забавляла и веселила Валерку.

Так подошло время Нового года. К празднику готовились всей ротой. На общий стол покупали всё необходимое. За время посещений армейских продовольственных складов, Валерка научился незаметно и ловко «приметать» банки с тушенкой, сгущенным молоком и разными кашами-малашами. Всё это многообразное великолепие спускалось в топливный бак. Тщательно проведённые проверки не имели ни малейшего успеха. По прибытии в автопарк ребята при помощи брючных ремней извлекали банки из бака и раскладывали их в шкафчики.

К новогодним праздникам повара договорились с начальником продовольственного склада. В роте было свежемороженое мясо курицы и свинины. Курятина, насаженная на пол-литровые стеклянные бутылки, на треть наполненные растительным маслом, запекалась в духовках. Свинина резалась большими кусками. Отбивалась специальными молоточками и прожаривалась на больших противнях.

Прапорщики и офицеры принесли к солдатскому столу домашних солений. Стол ломился от еды, но привыкшие к употреблению малого количества высококалорийной пищи желудки просто отказывались от поглощения всего этого великолепия.

Праздник прошёл очень скучно. Всё веселье заключалось в несметных пищевых богатствах и просмотре «Голубого огонька» по черно-белому телевизору. А часов в десять утра,

— Рота! Подъём! Тревога! Построение перед входом в казарму на улице с противогазами!

— Равняйсь! Смирно! Равнение направо! Товарищ старший лейтенант…

— Отставить! — командир, ещё не отошедший от праздника, злой, весь какой-то перекошенный, стоял перед ротой. — Ну, и кто употреблял спиртное? Почему меня беспокоят в Новый Год? Кто посмел ослушаться приказа? Значит так, мы уважаем отца родного, командира своего. Рота! Газы!

Все, как один, по команде вытащили из подсумков противогазы и надели их на головы.

— Рота! Напра-во! Бего-о-ом! Марш!

Пробежали немного, с километр, наверное. Остановились. Командир подходил к каждому, срывал противогаз и подносил его внутренность к своему носу. Простым и проверенным способом он провёл сортировку роты на употреблявших и не употреблявших. Первая категория продолжила праздник под руководством командира хозяйственного взвода старшего прапорщика Уньева, человека спортивного и непьющего. Уньев тренировал часть роты в беге, прыжках, отжиманиях и подтягиваниях на турнике. До тех самых пор, пока от всех перестало разить перегаром.

Так весело закончился первый новогодний праздник в режимной части… А обещанного ефрейтора Валерка так и не получил.

Глава 41

Доченька

— На-та-ша! На-та-ша! На-та-ше-нь-ка-а! — семья Яванских и мама Наташи стояли под окнами родильного дома и громко, хором, кричали. Когда они в одном из них увидели Наталью, радостно стали скандировать,

— Ура! Ура! У-ра-а-а!

Шёл легкий, пушистый снег. На улице лежали огромные сугробы. Родственники, смешные, радостные, прыгали под окнами. Они махали руками. Подбрасывали вверх шапки. Из всего, что они кричали сквозь закрытое и законопачённое окно, Наташа слышала отдельные слова и обрывки фраз. Но радость членов семьи была и так ей понятна. Мама с Ниной Николаевной смешно пытались выяснить, на кого похожа новорожденная. Они тыкали пальцами себе в лица.

Потом стали тыкать в лица друг дружке и Владимиру Леонтьевичу. Чем сильно раздражали последнего, который начал от них отмахиваться. Он повернулся к Наташе и четкими движениями объяснил, что передал через приёмную много цветов и гостинцы. Почему-то его движения были более понятны, чем вопросительные и утвердительные движения рук женщин.

— Яванская. Родственники передали тебе цветы и продукты. В палату их нельзя. Цветы я поставила на подоконник в столовой, а продукты отнесла на раздачу. Что можно, девочки дадут за ужином, — сказала вошедшая медсестра.

Наташа только кивнула головой в знак согласия и повернулась к окну. Мамы начали интересоваться, когда было первое кормление и каковы успехи. Как кушает их маленькая внучка? Маришка прыгала рядом и тоже что-то пробовала спросить, но её оттесняли и спрашивали своё. Наташе стало очень тепло и весело. Она смотрела на родных людей и улыбалась. Сегодня она самая счастливая на всём белом свете.

Когда пришло время прощаться, Наташа быстро начала имитировать написание чего-то и, слегка расставив руки, показывать что-то напоминающее самолёт. Потом она тыкала пальцем куда-то вдаль. Пыталась что-то сказать, медленно и смешно двигая губами. Родные переглянулись.

— А-а-а! — первым понял невестку Владимир Леонтьевич. — Она просит отправить телеграмму Валерке.

— Уже отправили! Когда к тебе ехали! — как можно громче закричала Нина Николаевна. И она также, мимикой, попыталась показать это Наташе.

Наташа, несмотря на усталость, засмеялась от счастья. Родня замахала руками и, разместившись в салоне «Жигулёнка», уехала домой. Наталья прилегла на свою кровать.

Немного погодя в палату вошла медсестра с двумя вякающими младенцами на руках. Две молодые мамочки получили своих малышей и начали их кормить. Наташа вопросительно посмотрела на медсестру.

— Не волнуйся, сейчас твою принесу, — улыбнувшись глазами, сказала она. Её лицо закрывала марлевая повязка.

Наташа взяла с тумбочки марлевую повязку и закрыла себе лицо. Принесли ещё двух младенцев. Медсестра ловко передала Наташе её крошку. Смешное маленькое личико то сжималось, то разжималось. Его как будто что-то беспокоило. Наташа не торопилась кормить ребёнка, лицо которого было точной копией Валеркиного в миниатюре. Сжимание и разжимание прекратилось, и после секундной паузы из широко раскрывшегося ротика раздался пронзительный крик.

— Ух, ты, моя певица маленькая, — Наташа достала налившуюся грудь и прижала к ней дочь, которая жадно и смешно искала губками сосок.

Наташа улыбнулась и вспоминала, как незадолго до родов они всей семьёй сидели и придумывали имя ещё не родившемуся ребёнку. Кто будет у Валерки с Наташей, никто не знал. По этой причине имена перебирались и мужские и женские. По принципу «а если».

— Нет, нет и ещё раз нет, — командным голосом и очень твёрдо отвергала все предложенные варианты Маринка. — Имя для ребёнка надо подбирать тщательно. От имени зависит судьба человека.

— И что ты предлагаешь? — спросила Нина Николаевна.

— Я предлагаю взять книгу «Что значат ваши имена» и подобрать то, которое больше подойдёт.

Взяли книгу. Читали, листали, обсуждали. Узнали множество ранее не слышанных