имён, но всё что-то не подбиралось нужного и единственного для будущего ребёнка. К тому же в книге имена были зависимы от месяца и дня рождения. Если с месяцем было всё ясно, то число…

— Давайте, если девочка, назовём Наташенькой или Александрой, а… — предложила Нина Николаевна.

— Да-а-а-а, — недослушав маму, возмутилась Маринка, — две Наташи в доме. Позвала одну, пришла другая или обе. Бардак какой-то получается. И с Александрой что-то не очень. Александра, конечно, красиво, но в сокращении словно собачку зовут: «Сашка! Сашка!»… а ещё «Шурка!»… Не знаю, но мне не нравится.

— Если тебе не нравится, это не означает, что всем не нравится, — возмутилась Нина Николаевна, — лучше у Наташи спросим. Наташенька, а тебе нравятся имена, которые я предложила?

— Нравятся, но я как-то не знаю, что лучше и правильнее.

— Назовём, как мою бабушку… Фёклой, — внёс свой вклад в обсуждение имени Владимир Леонтьевич.

— Ну, папка, предложи-и-ил, — засмеялась Маринка, — давай ещё Жучкой назовём. Мы имя ребёнку выбираем, а не собаке кличку.

— Так, по-твоему, твоя прабабушка была собачкой? — обиделся отец.

— Владимир, не рычи на дочку. Объясни ей спокойно. Не нервничай, — заступилась мама.

— Да ну вас всех, — папа махнул рукой и сел ближе к телевизору.

— Мам, а если мальчик родится, то, как назовём? — не успокаивалась Маринка.

— Мне нравятся имена Вася, Виктор, Дмитрий…, — мама искоса посмотрела на сердитого отца, — и Владимир.

— А мне нравится имя Михаил, — вставила Маришка. Наташа слегка улыбнулась.

— Наташа, а ты чего отмалчиваешься? — спросила Нина Николаевна. — Скажи своё мнение на этот счёт.

— А что говорить? Я думала, Валерка называть будет, а вон оно, как всё идёт.

— Как идёт? — не поняла Маринка.

— Не как у людей идёт, — Наташины руки перестали перебирать вязальные нитки, и клубок упал с её колен.

— Ну вот, доспорились. Довели Наташеньку до слёз, — посетовал Владимир Леонтьевич. — Не слушай ты их. «Ко-ко-ко» да «ко-ко-ко». Раскудахтались. Курицы облезлые. Как да как? Всех в доме обидели. Иди, дочка, садись со мной телевизор смотреть, а вы прекращайте этот спор. Вот родит, сама и назовёт. И точка.

Нина Николаевна и Маринка смотрели на него, широко открыв глаза и приоткрыв рот.

— Что-то с ним в последнее время неладное, — обратилась к дочери мама. — Отец, какая тебя муха укусила? Ты что это рычать в последнее время начинаешь… голос повышаешь?

— Сказал, точка. Значит, точка.

— Ишь, командир выискался. Не ходи к нему, Наташенька, телевизор смотреть. А то, что сама назовёшь, он, паразит, прав. Давайте мириться, а то что-то рассорились. Нехорошо это.

Вот так смешно и весело выбирали имя для будущего ребёнка. А всё решилось само собой, как и говорил Владимир Леонтьевич. В первую минуту рождения ребёнка, когда врач сказала: «Девочка!», Наташе в голову пришло имя — Настенька. Так она её и назвала. Правда, не очень радостно это имя встретил Владимир Леонтьевич. Просто маму Нины Николаевны звали Настя. Тёща и зять вечный конфликт.

За те пять дней, которые Наташа с Настенькой провели в родильном доме, их навестило много людей. Приходили женщины с Наташиной работы. Заходили бывшие школьные и техникумовские однокашники. Цветы, подарки. В эти же дни приходила работница ЗАГСа. Зарегистрировали дочку. Настенька получила свой первый документ, в котором она значилась как Яванская Анастасия Валерьевна.

От Валерки пришла поздравительная телеграмма на красивом бланке. Потом он прислал письмо, в котором писал много красивых и нежных слов. А главное, в этом письме не было ни одного слова о службе. Так… как будто он уехал ненадолго. Или… как будто он где-то рядом и вот-вот придёт к ним. На душе было тепло и приятно.

Из родильного дома уезжали шумно и весело. Двумя машинами. С брызгами шампанского. Одаривая медперсонал родильного дома цветами, коробками шоколадных конфет и просто шоколадками.

Привезённую, ещё спящую малютку уложили в кроватку. Слегка распеленали и долго любовались «куколкой». Все поздравляли Наташеньку.

И начались суровые будни. Бессонные дни и ночи. Хотя для кого как. Наташа с Настенькой спали в Валеркиной комнате. Маринка в своей. Родители в своей. Туго приходилось бабушке, которая хотела всё успеть и понянчиться с внучкой, и дать отдохнуть невестке. Ещё и работа, и домашние заботы, всё это лежало на её хрупких плечах. Иногда, правда ненадолго, приезжала бабушка Надя. Но это было так редко, что каждый приезд был словно праздник.

Своим чередом шло время. Настенька подрастала. Маринка училась. Родители работали и вели домашнее хозяйство. Пришёл Новый Год. К празднику особенно не готовились, так как в доме был грудной ребёночек. Незадолго до тридцать первого декабря проехались по магазинам. Купили продуктов. Подобрали тайком подарки друг другу. В канун праздника приготовили сообща стол. Приоделись понаряднее. И… Неожиданно начали сходиться гости. Приехали бабушка Надя и дедушка Серёжа с Наташиным братишкой. Затем, как бы извиняясь, скромно вошёл в дом кучерявый Мишка.

Так за столом собралось много людей, объединенных, одним словом семья. Большая и добрая. Весёлая и пёстрая. Гуляли всю ночь. Выходили гулять на улицу смотреть праздничный салют. С каждым залпом кричали «Ура!», провожая Старый и встречая Новый Год.

Валерка? Нет, его не забыли. Сыну, мужу, папе и зятю, отдающему священный долг Родине, собрали большую посылку. Правда, немного не рассчитали, и посылка пришла не в канун Нового Года, а лишь спустя неделю после праздника. Парадоксы жизни вносили свои коррективы.

Глава 42

Камень раздора

После Новогодних праздников в часть приехали офицеры из особого отдела штаба округа. От штаба части волна проверок докатилась до солдатских казарм. Если кто-то наивно полагает, что в армии никто не борется с проявлениями «дедовщины», он крупно ошибается. Эта борьба идёт повсеместно. Так же, как и всё у нас в России, эта борьба заставляет бросаться из крайности в крайность. Практически всегда находятся виновные и, по большей части, страдают невиновные.

Валерка с ребятами прослужили всего лишь восемь месяцев, а в боевой роте чуть больше трёх. Да, дедовщина в боевой роте была бесспорным атрибутом армейской жизни. «Дедушки» и «фазаны» всячески провоцировали случаи для истязаний и унижений молодых. Примеры? Да сколько угодно.

Среди ночи к уху или носу спящего солдата подносили оголенные провода полевого телефона, предварительно накрутив ручку магнето. На радость истязателям, молодой не просто просыпался, а подскакивал как ошпаренный. Ещё бы, получить разряд тока в тридцать шесть вольт.

Можно спящего солдата для потехи облить ведром воды, прямо в кровати. И лишь только зато, что он слегка похрапывает во сне, чем очень сильно мешает спящим «товарищам». Нет, солдат потом