Словно малые дети, они, смеясь и ругаясь, катались по полу.И тут открылась дверь и в кабинет вошла хмурая Ольга.

– Перестаньте! – воскликнула она. – Саша! Валера в коме!

Все еще хихикая, Саша сел на колени и рассеянно переспросил:

– Что?

– Я только что из реанимации. Валера в коме, – медленно ираздельно повторила Ольга.

Белов, Космос и Пчела тяжело дышали, не сводя с Ольгинедоумевающих глаз. Сказанное Ольгой слишком медленно достигало ихзадурманенных мозгов, и так же медленно с лиц друзей сползали беспечные улыбки…

Спустя двадцать минут, умывшись и приведя себя в порядок,притихшие друзья подошли к реанимационному боксу. Входить в него они нерешились, встали рядком у окошка в двери и заглянули вовнутрь.

Приглушенный свет ночника освещал стоящую вдоль стенразномастную аппаратуру, расцвеченную огоньками индикации. На экранеосциллографа непрерывной чередой бежали острые зубчики импульсов.

Посредине бокса лежал опутанный трубками и проводами Фил.Его лицо почти целиком скрывала маска аппарата искусственного дыхания, анезакрытые участки кожи поражали мертвенной бледностью.

Рядом с ним сидела сжавшаяся в комок Тамара. Сильноподавшись вперед, она держала в своих руках безжизненную ладонь мужа. По еелицу одна за другой катились еле заметные бусинки слез. И никто в мире не могих ни унять, ни утереть…

Солнце над Москвой только-только взошло. На Воробьевых горахдул резкий, пронизывающий ветер. Белый, Пчела и Космос в расстегнутых пальтостояли на своем старом месте – там, где семь лет назад давали друг другуклятву. Они молча смотрели на раскинувшийся перед ними город.

Очередной порыв ледяного ветра заставил Белова поежиться.

«Холодно как, – подумал он. – Зима еще толком не началась, ауже так холодно…»

Зима, действительно, только начиналась, и настоящие –жестокие и лютые – холода были впереди.

Повернувшись к друзьям, Саша протянул им руку с золотым«Радо», ее накрыла рука Пчелы с «Ролексом»… Они выжидающе взглянули на Космоса,но тот, подняв руку перед собой, показал им голое, без часов, запястье. Беловпромолчал и только печально кивнул головой.

Вдруг совсем рядом – метрах в десяти – остановилась видавшаявиды иномарка. В ее салоне гремела лихая, оглушительная музыка. Из машины,передавая друг другу бутылки с пивом, выбрались четверо совсем юных пацанов.Они по-хозяйски расположились на парапете и завели о чем-то разговор,поглядывая на своих соседей.

Было видно, что пацаны по достоинству оценили и их огромныйчерный «мерин», и крутой прикид, и джип с охраной чуть поодаль. Но они заметилии другое – разбитое лицо Космоса, мертвенную бледность Пчелы и угрюмый видБелого. Ребята явно догадались, что за люди оказались рядом с ними в такуюрань.

И вот что странно – несмотря на то, что пацанам, безсомнения, было понятно, кто эти трое, в их любопытных взглядах, тем не менее,отчетливо читались и восхищение и зависть.

Эх, Русь, Русь! Куда несешься ты?..