Та, поджав губы, кивнула.

– Сейчас принесу ваши напитки.

– Знаешь, – вполголоса начал Аарон, как только она ушла, – ты боишься, что я напортачу и перепутаю сотню твоих родственников, – а сама не замечаешь, как зовешь меня приятелем. Что, кстати, звучит весьма фальшиво.

– Какую еще сотню? – прошипела я. – Всего-то дюжину.

Аарон многозначительно на меня глянул.

– Ну хорошо, пусть две дюжины. Может, ты и прав. – Я заработала изумленный взгляд. – Как же мне тебя называть?

– Как хочешь. Выбирай сама.

В животе опять затрепетало сильнее прежнего.

– Даже не знаю, – сказала я, стараясь абстрагироваться от этого чувства. – Может, как-нибудь по-испански. Боллито, например? Кучи-кучи? Почолито?

– Боллито?

– Это булочка, – улыбнулась я. – Знаешь, такая круглая, с блестящей корочкой и…

– Нет уж, спасибо, – нахмурился Аарон. – Лучше будем звать друг друга по имени. – Он взял стаканы у объявившейся стюардессы и один поставил на столик передо мной. – Я не готов доверить тебе выбор прозвища, не понимая его смысл.

– Эй, на меня можно положиться, я человек надежный. – Я задумчиво постучала пальцем по подбородку. – Тогда конехито? Это маленький кролик.

С протяжным вздохом Аарон обмяк в кресле.

– Ты прав, кролик из тебя так себе. – Я помолчала. – Осито? – Я окинула его выразительным взглядом, примеряя ему прозвище. – Да, это подходит больше. Ты и впрямь похож на медведя.

В горле у Аарона застряло что-то вроде стона. Он поднял стакан и залпом проглотил содержимое.

– Каталина, давай ты выпьешь и ляжешь спать?

– Ладно. – Я отвернулась, сворачиваясь в кресле калачиком и берясь за свой джин-тоник. – Как скажешь, осито.

Уголком глаза я видела, как Аарон вливает в себя остатки джина.

Что, впрочем, было понятно. Нам обоим не помешает капелька напускного мужества, лишь бы пережить ближайшие три дня.

Глава пятнадцатая

Стандартные по прилете процедуры: высадка из самолета, получение багажа, таможня – проходили будто во сне, когда мир вокруг кажется размытым и глубоко в душе ты сознаешь, что скоро прозвенит будильник.

Однако все происходило по-настоящему и, судя по громкому «бам-бам-бам» в ушах, реальнее некуда.

Как я ни твердила себе, что скоро проснусь, как ни колотило сердце, уверяя, что на самом деле я не сплю и все происходит в реальности, когда впереди показались двери зала прибытия, я окаменела.

Чемодан скрежетнул колесами, ноги пристыли к полу, дыхание застряло в горле. Двери раскрылись, выпуская человека перед нами.

Я уставилась на Аарона – тот шел рядом, но теперь опередил меня на пару шагов. Моя битком набитая сумка опять висела у него на плече.

– Аарон, – прохрипела я. «Бам-бам-бам» в ушах загремело громче. – Я не могу.

Легкие словно забило цементом. Я прижала к груди руку.

– Ay Dios. – Я выдохнула. – Ay Dios mío.

Как нас угораздило зайти так далеко?

Что делать теперь, когда план разваливается на части? Как быть, если я все испорчу?

Наверное, я чокнутая. Или, точнее, дура. Дать бы себе по лицу. Может, хоть так приду в чувство?

Взгляд заметался в поисках спасения. Пути назад не было. Только двери, которые отделяли нас от моих родителей и за которыми пассажиры исчезали один за другим.

– No puedo hacerlo[46], – забормотала я, не узнавая собственного голоса. – Не могу. Я не могу выйти и соврать своей семье в глаза. Не получится. Они меня раскусят. Я выставлю себя полной дурой. Идиоткой, потому что…

Аарон ухватил меня за подбородок, приподнял голову и заставил посмотреть ему в глаза.

– Эй. – Под флуоресцентными лампами терминала его радужка казалась ярче обычного. – Все ты сможешь.

Окончательно лишившись дара речи и почти потеряв самообладание, я вяло помотала головой. Аарон не убирал руку.

– Никакая ты не дура.

Он цепко смотрел мне в глаза.

Я на мгновение зажмурилась, не желая видеть его взгляда довеском к тому, что и без того чувствовала.

– Не могу, – прошептала я, все-таки открывая глаза.

Аарон заговорил тверже:

– Каталина, хватит дурить.

Он держал меня бережно, но словами рубил без жалости. Очень жестоко – учитывая, что он говорит с женщиной на грани нервного срыва.

Слова Аарона помогли мне – или, скорее, заставили – сделать вдох. Я втянула в себя воздух всей грудью и шумно его выпустила. Аарон смотрел мне в глаза со странным выражением, которое должно было бы перепугать до полусмерти, однако вместо этого вернуло в реальность.

– Мы справимся, – уверенно сказал он.

Мы.

Одно короткое слово из двух букв отчего-то прозвучало громче остальной фразы.

Затем, будто выждав самый подходящий момент, когда я буду в наибольшей степени готова, Аарон нанес решающий удар:

– Ты не одна. Я с тобой. Мы вместе и обязательно справимся.

Почему-то я ему поверила. Не стала задавать вопросы и спорить.

Больше мы не говорили. Я испуганно смотрела в синие глаза, и между нами тянулась нить молчаливого со-глаия.

Между нами. Мы с Аароном больше не были сами по себе, мы стали «нами».

Аарон отпустил мой подбородок и взял за руку, которую я уже не прижимала истерично к груди.

Он крепко сжал мне пальцы.

«Готова?» – спросил он молча, без слов.

Я вздохнула в последний раз, и мы шагнули к дверям зала прибытия крохотного испанского аэропорта.

К моим родителям.

Чтобы устроить для них нелепый спектакль, в который непонятно как ввязались.

Чтобы устроить… как я это назвала? Ах да, испанский любовный обман.

У нас с Аароном все получится. Он пообещал. Я ему поверила.

Оставалось лишь надеяться, что не зря.

– Papá, в последний раз говорю, все замечательно.

Я стояла, озираясь, посреди крохотной комнаты, мечтая, чтобы мой фиктивный жених меня поддержал.

Аарон лишь приподнял уголок губ.

– Давайте перевезем бабушку к твоей сестре, – предложил Papá. – Тогда для вас двоих освободится гостевая спальня. Хотя я не уверен, там, кажется, планировали разместить дядю Хосе и тетушку Инму. Погоди, дай им позвоню.

– Papá, – перебила я, хлопнув его по руке. – Все хорошо. Мы прекрасно поместимся. Не надо никого перевозить. Оставьте бабушку в покое.

Меня накрыло волной ностальгии. Все-таки я давно не была дома. Город казался до ужаса знакомым и в то же время далеким, как полузабытое воспоминание. Отец – все такой же суетливый и заботливый. Вечно беспокоится по пустякам. Хочет, чтобы всем было уютно, даже если ради этого придется устроить дома «Голодные игры». Я так боялась встречи, что совсем забыла, как по ним соскучилась. По семье. По родному дому. Господи, как мне их не хватало!

Мама заглянула из коридора в тесную спальню.

– Ay, cariño, твой отец прав. No sé…[47] – Она запнулась, подбирая подходящие слова. – Este hombre es tan