Она окинула Аарона взглядом и покачала головой: то ли скептически, то ли в полном благоговении.

Аарон как будто ухмыльнулся еще шире. Я удивленно посмотрела на него.

– Я знаю, что значит «grande». – Он повернулся к моей матери и наконец принял серьезный вид. – Крайне признателен за заботу, Кристина. Но уверяю, мы вполне поместимся, все будет хорошо. Muchas gracias por todo de nuevo[49].

Мы с матерью второй раз за день уронили челюсти. В первый раз это случилось в аэропорту, когда выяснилось, что Аарон неплохо изъясняется по-испански и сумел сам представиться моим родителям. Даже почти без акцента.

Пока я с трудом удерживала лицо, мать расплылась в счастливой улыбке, которую мало кому доводилось видеть.

Я заметила, как она вздохнула – частью изумленно, частью со смирением. Словно приняла объяснения Аарона и не стала возражать, что он говорит с нею по-испански. Что, кстати, она терпела довольно редко.

Мой удачливый фиктивный жених вежливо ей улыбнулся.

– Каталина все равно занимает мало места, – внезапно сказал он. – Как-нибудь с нею ужмемся. Правда, боллито?

Я повернулась к нему и выдавила сквозь зубы:

– Да. Ужмемся.

Взглядом пообещав, что он мне за это ответит, я испуганно покосилась на отца. Тот, как ни странно, ухмылялся во все зубы. Мама просто кивнула, перебегая взглядом с меня на Аарона и оценивая разницу в наших габаритах.

К счастью, проблема стояла не так остро. В квартире, которую сняли нам родители в разгар туристического сезона, было две спальни: хоть и крохотные, но вполне удобные, со всем необходимым. Значит, нам с Аароном не придется друг друга теснить. Можно вообще не заходить в чужую комнату.

Хвала небесам!

Кстати, родители что-то задерживаются.

– Так, вы двое. Спасибо за встречу, на сегодня, пожалуй, хватит, – сказала я, подталкивая их к выходу. – Нам еще распаковывать чемоданы и готовиться к девичнику с мальчишником.

– Vale, vale[50]. – Мать схватила отца за руку. – Видишь, Хавьер? Ребятки хотят остаться наедине. – Она шевельнула бровями. – Ya sabes[51].

Отец что-то буркнул: мол, ему это неинтересно.

Я не стала слушать мамины намеки и, крепко обняв родителей на прощание, выставила обоих за дверь. Аарон еще раз вежливо поблагодарил их по-испански – ради моей мамы, – сам не выходя из угла.

Когда они наконец ушли, я обернулась и увидела, что Аарон поставил оба наших чемодана на кровать, расстегнул свой и начал доставать вещи.

– Это необязательно, – сообщила я, не спеша распаковывать сумку.

Аарон приподнял бровь.

Пришлось пояснить:

– Мы будем спать в разных комнатах.

– Да? – Вот и все, чем он ответил.

Не обращая внимания на его озадаченный взгляд, я вышла в коридор и показала Аарону вторую комнату, предназначенную ему в спальни.

С отдельной кроватью.

Аарон вошел туда вслед за мной.

– Та-дам! – Я размашисто развела руками. – Вот твоя комната. Твой шкаф. Твоя ванная в конце коридора. И даже собственное спальное место.

Я кивнула на двуспальную кровать, отчего-то оказавшуюся меньше, чем запомнилось на первый взгляд. Намного меньше.

Аарон рядом со мной скептически уставился на нее, скрестив на груди руки. Я по примеру матери тоже окинула его взглядом, оценивая габариты.

М-да. Не поместится.

– Ладно, – вздохнула я, смиряясь с неизбежным. – Я уступлю тебе первую комнату. Бери ее, она больше. Я останусь здесь.

– Все нормально, Каталина. Подойдет и эта.

– Нет, не подойдет. Ты на такой кровати не поместишься, – подчеркнула я очевидный факт. – Даже по диагонали. Ни при каких условиях.

– Все нормально. Иди распаковывай вещи. Справлюсь.

– Не справишься. Здесь нельзя спать, – возразила я, не замечая взгляда, который Аарон бросил через плечо.

– Справлюсь.

Что за упрямый, твердолобый мужчина!

– Не надо упрямиться, – сказал он.

Я прищурилась: он читает мои мысли?

– Кто бы говорил. – Я махнула рукой в сторону кровати. – Доказывай. Покажи, как планируешь на ней поместиться, и оставлю тебя в покое.

Аарон вздохнул, опуская скрещенные руки и закрывая лицо ладонью.

– А может, ты просто… – Он вдруг замолчал и качнул головой. – Знаешь что? В этот раз твоя взяла. Иначе будем спорить до самой пенсии, пока не усядемся рядышком на инвалидные коляски.

Нет, спасибо, такая идиллическая старость – на пару с Аароном Блекфордом – в мои планы не входит.

Мой фиктивный очень высокий жених в два шага подошел к кровати.

Не поместится. Ни за что.

Я задрала подбородок, ожидая, когда он признает мою правоту.

Аарон присел на узкую кровать, и матрас прогнулся под его весом. Под скрип пружин он лег на спину. Пару раз сменил позу. Матрас визгливо возмущался. Все – без толку.

Он. Не. Помещался.

Глядя на мужчину, который был намного длиннее кровати, поэтому ноги ему пришлось закинуть на изножье, и они торчали в потолок, я не удержалась от довольной ухмылки.

Не потому, что я оказалась права. Вовсе нет. Я улыбалась от того, с каким недовольным видом Аарон лежал наискосок кровати. А самое главное – он пошел у меня на поводу и залез туда исключительно мне в угоду. Ведь мы оба – те еще упрямцы.

Я улыбнулась шире. Подошла ближе и радостно уставилась на Аарона сверху вниз.

– Удобно?

– Очень.

– Как никогда в жизни, да?

– Ладно, – сказал Аарон, усаживаясь на тонком и, скорее всего, самом дешевом матрасе, который громко заскрипел под его весом. – Ты была права. – Он осторожно подвинулся к краю. Матрас пошел волнами, будто зыбучие пески, не отпуская жертву. – А теперь не могла бы оказать милость и…

Не успела я опомниться, как кровать с грохотом рухнула, всосав в себя Аарона вместе с матрасом.

Я испуганно ахнула, зажимая рот.

– Господи, твою мать! – прорычал Аарон.

– Боже, Аарон. – Мой хохот, наверное, слышали даже в Нью-Йорке.

Это зрелище надо было видеть – как он, ужасно недовольный, сидит посреди обломков.

Судя по сердитому взгляду, Аарон был крайне зол. Я все равно спросила:

– Ты в порядке?

Я честно не хотела смеяться над ним. Правда. Очень старалась. Только не смогла удержаться. Расхохоталась во весь голос.

Громче некуда.

– Да. В полнейшем, – буркнул Аарон. – Переживу.

– Хорошо. На всякий случай…

Я протянула ему руку, но мы оба застыли – в коридоре, возле входной двери, прозвучал голос. По спине побежали мурашки.

– Hola![52] – пронзительно и визгливо позвали нас.

Что за…

– Hay alguien en casa?[53] – снова раздался до боли знакомый голос.

Нет!

Вопрос задавала женщина, которая вот-вот объявится на пороге – и у которой наверняка будут рыжие волосы. Зачем спрашивать, есть ли кто дома, словно сама не знает?

Каро. Пришла моя кузина. Судя