– А почему ты выбрала именно эту руку?

– Это показалось мне логичным и знаковым, – пожала плечами Арфель. – Если бы не эти узы, то отцу не пришлось бы дарить мне лунного убийцу. Повесить браслет на ту же руку, где уже висит ярмо, – в высшей степени разумно.

– Потому что у оборотней принято выставлять узы ша-раарти напоказ. Этакий плевок в лицо всем лохматым. Жить мы с тобой будем недолго, но ярко и интересно. Одобряю. Ты знаешь, что можешь сама выбрать того, к кому вернется браслет?

– Что?

– Ты можешь назначить следующего наследника. Я бы советовала тебе… – И Каэль, резко замолчав, указала глазами на живот подруги. – Это будет твой способ высказать свое мнение об оборотнях и после собственной смерти.

Арфель тонко усмехнулась и тяжело вздохнула. Ей хотелось утешить подругу, поделиться с ней новой информацией, но язык отнимался при одной мысли о нарушении клятвы.

– Мне есть что сказать тебе, но я не хочу, чтобы меня парализовало, – обтекаемо сказала Арфель.

– Хорошее или плохое? – деловито уточнила госпожа Хемм.

– Хорошее.

– Ну и молчи тогда, потом приятный сюрприз будет. Спать?

– Спать.

Каэль дождалась, пока подруга уляжется, подоткнула ей одеяло и, пожелав добрых снов, вышла. В кабинете первого этажа ее ждала бутылочка вишневого вина и очень интересный собеседник. И нет, госпожа Хемм не даст целителю ни единого намека на нечто романтическое. Просто Ричард действительно интересный собеседник. И вино вкусное. И спать ну вот ни капельки не хочется.

Илуор нид Энтан

Для запутавшегося оборотня есть только одно лекарство – ночь в лесу. Отдать свой разум на откуп зверю, отпустить себя, позволить чутью вести.

По залитой лунным светом поляне метался огромный свирепый зверь. Он сражался с собственной тенью, рвал клыками воздух, бил неведомого врага мощными лапами. Илуору нид Энтану не было равных среди его народа, ни один оборотень не рискнул бы по собственной воле выйти против своего князя. Но что делать, если враг затаился внутри?

Илуор перекинулся в человеческую форму и, покрытый потом, тяжело дышащий, рухнул на землю у корней векового дуба. Старики говорили, что если встретить в лесу белого волка, охранителя, то вежливый и почтительный оборотень может попросить об исполнении своего желания. Нид Энтан встретил всех трех.

«– Доброй ночи. – Он склонил голову, но не опустил взгляда. – Могу ли я чем-то помочь?

Охранители не двинулись, и только ветер, что тревожил белоснежную шкуру, показывал, что они не вернулись к своей каменной форме.

– Все, чего я желаю, может быть достигнуто упорным трудом, – спокойно сказал Илуор. – И есть желание, которое не можете исполнить даже вы.

Тучи закрыли небосвод, и нид Энтан, глядя, как исчезают охранители, горько произнес:

– Никто не способен вернуть память впавшему в гон оборотню».

В действительности он не хотел помнить. Он слишком хорошо знал, что способен сделать охваченный звериной похотью оборотень с юной человеческой девушкой. Именно поэтому, когда ти-Риэл сказал, что стер Арфель память… Именно поэтому Илуор отреагировал спокойно. Нид Энтан был уверен, что свободный боец действовал по просьбе девушки. Он не мог представить, что ти-Риэл надругается над разумом уже настрадавшейся травницы.

Но когда Арфель сказала, что к концу недели к ней вернется память, – оборотень не мог этого допустить. Не только потому, что она носит его ребенка, нет. Хотя и это тоже важная часть его решения. Нет, он всего лишь хотел избавить ее от ночных кошмаров. Маги легко исцеляют тела, но души… Души лечит только время, а оно помогает не всегда. Он хотел вернуть воспоминания себе и честно, откровенно рассказать Арфель обо всем, что произошло. Рассказать и убедить ограничиться простым знанием. Да, скорее всего, ей бы и после подробного, обстоятельного рассказа начали бы сниться кошмары, но с такими снами способно справиться и зелье. А вот настоящий, глубинный страх перед зверем в человеческом обличье… Нет, он должен, обязан был защитить ее от этого. Обязан, но не знал как.

До того как он встретил охранителей, он собирался просто солгать. Случаев, когда впавшие в гон юнцы вырывались из-под контроля наставников, было достаточно. Он знал, что и как могло произойти (и произошло), и он бы смог убедить Арфель отказаться от памяти. Но охранители смогли сделать то, что было не под силу ни одному менталисту. Они смогли вернуть ему память.

– Ты мчался так, будто под лапами вместо мягкой земли горящие уголья. – Из-за темного ствола вышел Сайрен.

– Я встретил охранителей, – коротко ответил Илуор.

– О, и ты был достаточно вежливым и почтительным оборотнем? – с интересом спросил друг и сел на соседнюю корягу.

Илуор прикрыл глаза, усмехнулся и честно ответил:

– На самом деле я мог бы быть более почтительным. И более вежливым. Знаешь, как-то не заготовил речь на случай встречи с охранителями.

– А зря, – философски хмыкнул Сайрен. – Я вот всегда держу в уме нечто вроде: «Благоговею, видя надежду и опору Серого Дола, и…»

– Знаешь, от тебя это звучит скорее издевательски, – невесело рассмеялся нид Энтан.

Сайрен пожал плечами и спросил:

– Так какое твое желание они исполнили? Если вспоминать соплячество, то ты всегда хотел стать сильным и достойным оборотнем, возглавить свой отряд и попробовать себя в Круге Испытаний. Ты, как мне кажется, исполнил все свои мечты.

– И неосторожно высказался, – усмехнулся Илуор.

На него будоражащей, цветочной волной накатили воспоминания. Воспоминания о тонкой коже, нежных руках и волнующем запахе. Он помнил сердито закушенную губу «Мне не нравятся оборотни» и сияющие глаза «Может быть, ты не так плох». Он помнил, как завоевал ее доверие. Как получил ее согласие. Он помнил, как, будучи на пике гона, остался человеком. Он помнил Арфель такой, какой ее не видел никто и никогда: робкой, испуганной и воодушевленной одновременно. Он помнил, как на место опаске пришло робкое доверие. Доверие, которое было растоптано.

– Кажется, я нашел свою ша-раарти, – сказал нид Энтан, когда молчание затянулось.

Вместо ответа Илуор услышал треск пламени и почуял человеческий табак.

– Ты единственный курящий оборотень.

– Хоть в чем-то первый, – усмехнулся Сайрен и выпустил в черное небо клуб дыма. – Ты нашел свою ша-раарти? Действительно? Мог бы меня спросить, я бы тебе адрес подсказал. Такой, знаешь, простой: пересечение центральной и рыночной улицы, дом семь, спросить целителя Ричарда.

Нид Энтан поморщился от запаха дыма и спокойно сказал:

– Охранители вернули мне память.

Молчание Сайрена было весьма и весьма красноречивым. Оборотень докурил, уничтожил остатки сигареты и вкрадчиво уточнил: