Старик горделиво приосанился и с невероятным достоинством ответил:

– А вы правда думаете, что к простой травнице отправили бы главу тайного отдела номер два?

У травницы от такой простоты отнялся язык, она немо улыбнулась и развела руками: мол, не знаю.

– Вы глава номер два или у вас отдел номер два? – беззаботно уточнила Каэль. – И как поживает этот мерзавец, чьи выделения послужили причиной рождения моей драгоценной сестры? Я лично не могу назвать его ее отцом. Ну, знаете, отцы – они ведут себя чуть иначе.

Арфель тяжело вздохнула. Слова подруги злили, но у нее было жесткое правило – не ссориться с дорогими людьми на публике. Она скажет Каэль все, что думает, позже, наедине.

– Не стоит оскорблять таких людей, – вспыхнул милорд Авиер и добавил: – Отдел номер два. Тайный отдел номер один изучает демонов. И, госпожа Хемм, неужели вы не допускаете мысли, что можете знать не все?

Маг-практик фыркнула и отвернулась, отвечать на такие глупости она считала ниже своего достоинства. Арфель только покачала головой и обратилась к милорду Авиеру:

– Допустим, вы действительно видели моего отца, но разве это важно? Мне казалось, что основная роль принадлежит Илуору нид Энтану, будущему Лунному Князю. Разве не так?

Дробно рассмеявшись, старик махнул сухой ладошкой:

– Ах, оставьте. Еще при моей жизни, коей осталось немного, отношения с оборотнями претерпят существенные изменения. Нам не нужны сейчас никакие долгосрочные проекты. Итак, где я могу вручить дар?

Он выразительно обвел взглядом присутствующих и неуловимо знакомо вскинул левую бровь. От непонятного, неприятного ощущения у травницы по спине пробежал озноб. Она совершенно точно никогда раньше не встречала милорда Авиера, но так же совершенно точно он был ей знаком. Как и почему – непонятно.

– Здесь, – коротко произнес Ричард и встал, – не стоит заставлять Арфель ходить туда-сюда.

Милорд Авиер согласно кивнул и улыбнулся:

– Я возьму клятву с госпожи Льефф, так что не советую спрашивать ее о сути дара.

Когда все вышли, оставив Арфель и книгочея наедине, он встал, расстегнул сюртук и вытащил скомканный шелковый платок, насыщенно-синий, с золотой искрой. Нахмурившись, травница посмотрела на не внушающий трепета дар:

– Отец послал мне любимый платок, чтобы было чем слезки утирать?

– Отец послал вам лунного убийцу, чтобы было чем оборотней пугать, – низким, хриплым голосом произнес милорд Авиер.

Он не спешил отдавать ей дар, совсем не спешил. Он прикрыл глаза и замер с таким выражением лица, как будто претерпевал мучительную боль и дурноту. И через мгновение Арфель пришлось прикусить собственную руку, чтобы не закричать: старческая личина сползла, пропустив наружу истинное лицо милорда книгочея. Светлые волосы, в которых затерялась ранняя седина, светлые глаза и тонкие губы, сжатые в узкую линию. Именно это лицо смотрело на маленькую Арфель, когда той удавалось стащить у матери шейный медальон. Отец.

– Ты?! – выдавила Арфель и помотала головой. – Не верю.

– Две личины на одно тело не наденешь, – усмехнулся милорд. – Ты считала, что я настолько равнодушен к своему единственному ребенку? Я желал тебе лучшей доли, Фелл. Твоя мать поступила с нами очень жестоко, мы не хотели, но пришлось играть по ее правилам.

– Я не злюсь. – Госпожа Льефф отошла от шока и встала, чтобы подойти и обнять отца. – Ты сделал для меня все, что смог.

Привычная ложь и только объятия – правда. Руки мужчины едва успевают коснуться плеч дочери, как она уже отходит и возвращается в кресло. Самые быстрые родственные обнимашки – вот то единственное, что она может дать милорду. На большее травницы не хватает.

– Сейчас я понимаю, что мог больше, – горько усмехнулся милорд. – Сейчас я понимаю, что промедлил.

– Закон запрещает членам императорской семьи отдавать свою кровь кому-либо, кроме официального целителя, – пожав плечами, сказала Арфель. – Ты не мог доказать, что я твоя дочь, а Император наложил вето на разговоры, касающиеся моей матери. Эти доводы произнесены не один десяток раз и успели наскучить нам обоим, не так ли? Ты слишком близкий родственник нашему Императору, он проявляет повышенный интерес к твоей жизни. Странно, что он до сих пор не заставил тебя жениться и сделать пару-тройку правильных деток.

– О, он слишком занят. – Отец смешно подергал бровями. – Слышала о скандале?

– Императрицу согласили, простой народ трепещет – она так близка к обычным женщинам, – закатила глаза травница.

– О, если бы, – расхохотался милорд и рухнул в кресло напротив дочери. – Вначале император захотел, чтобы императрица стала жертвой Соглашения, а потом Ее Императорское Величество изволила влюбиться и дальше уже соглашалась по собственной воле и с больши-им удовольствием. Брат скорбит.

– Какая прелесть, – выдавила Арфель. – Это точная информация? Просто я слышала несколько иное…

– От своей хамоватой сестры-подруги? – Милорд поджал губы. – Там подслушивала не только она. Мы решили пустить правильные слухи, чтобы даже этот конфуз работал на будущее.

– Каэль любит меня и защищает меня, как и я люблю и защищаю ее, – строго произнесла Арфель. – И она не знает твоего имени.

Милорд присвистнул:

– Так это она по жизни такая наглая? Я считал, что она так себя ведет, потому что знает: я прикрою.

– Нет, она не знает.

– Ты не просила за нее. Почему?

– А я хоть о чем-то просила тебя? – вопросом на вопрос ответила травница.

Отец пожал плечами и напомнил:

– Когда умирала твоя мать, ты просила меня прийти к ней и поговорить.

– И с тех пор больше ни о чем не прошу. Ты не можешь дать мне то, что нужно.

Он стиснул зубы и подался вперед:

– Я действительно принес тебе лунного убийцу, Фель. Двадцать убийственных зарядов, девочка моя. Тебе нужно продержаться совсем недолго. Мы уже ускорили все процессы, я вытащу тебя оттуда. Я возьму Серый Дол за глотку, выгрызу его мягкое подбрюшье. Ты мне веришь?

Арфель кротко улыбнулась, подняла на отца глаза и легко соврала:

– Конечно, верю.

Эта ложь далась ей так же легко, как и все другие. Сколько раз ей приходилось лгать собственному отцу? О, десятки раз. Каждую их встречу омрачала ложь. Ведь на самом деле она злилась, не понимала и не желала прощать. Никого не желала прощать. Ни мать, которая унесла в могилу все свои тайны, ни отца, который не захотел признать собственную дочь. Он говорил, что делает все, чтобы доказать, что она его законный отпрыск. Что нужно просто немного подождать и все будет хорошо. Что ж, они дождались. Теперь ее родословная не имеет ни малейшего значения, и тайна ее рождения так и останется тайной.

– Здесь двадцать зарядов, – повторил милорд, и раскрыл платок, – они наводятся усилием мысли, физически целиться не надо. Однажды надев лунного убийцу, ты больше никогда не сможешь его снять. Браслет спадет с твоей руки только после твоей смерти. – Отец отстранил от себя дочь и посмотрел ей в глаза. – Надеюсь, когда-нибудь ты меня простишь.