Насупившись, Тина энергично жует, а мать вслух сокрушается, что дети такие глупые, совсем ничего не понимают… Ее жалостливый монолог предназначен для ушей прислуги, которую она в глубине души побаивалась.

Тине тогда было лет пять или даже меньше, но вкус той булки она запомнила на всю жизнь.

…Яркое, с фиолетовым отливом, небо над Тергароном. Тина в кабине аэрокара, это ее первый самостоятельный полет. Рядом сидит парень, обучавший ее пилотированию – молодой врач-ординатор из больницы, где ее оперировали. Ночь они провели вместе. Он предложил научить ее управлять аэрокаром, рассчитывая добиться в процессе обучения более близких отношений, и Тина ничего не имела против.

Неумело закладывая виражи в пока еще пустом утреннем небе, она счастливо улыбается. Ее распирает от восторга: она летает, ее мечта сбылась!

– Рычаг не сломай, – смеется ее спутник. – Ты же теперь киборг. Смотри, пластик треснул!

Городской массив внизу опрокинулся набок, машина мчится навстречу солнцу.

…Вокруг громоздятся заснеженные горы – Рисахэи, один из хребтов Рошегена, пронизанный выработанными и давно заброшенными желийскими шахтами. Слоистое небо с серыми, лиловыми и желтоватыми облаками опирается о самые высокие вершины и слегка провисает. Тина в белом комбинезоне легко скользит по насту. Ее напарник из «Галактического лидера» сказал, что где-то здесь находится логово террориста по кличке Гонщик, которого она подрядилась ликвидировать. Манокарская группа захвата вместе с человеком Руческела Саймоном Клиссом тоже затаилась поблизости, но она об этом пока не знает…

После этой истории Тина лишний раз убедилась в том, что интуиция у нее не очень-то развита. «Заблокирована», – поправил Стив, когда они обсуждали этот вопрос. Все оказалось наоборот, ей профессионально заморочили голову, и хорошо еще, что Гонщик, он же Стив Баталов, оказался лучшим бойцом, чем она.

«Обычного человека я бы убила за считанные секунды. И потом, выяснив, что он невиновен, так и жила бы с этим…»

– А у тебя интуиция сработала, да? – спросила она у Гонщика позже, когда разыскала его на Ниаре.

– Я просто понял, что тебя убивать не надо. Не знаю, это называется интуицией или что-то другое.

…Уличное кафе в Кеодосе, столице Неза. Фигурные керамические столбики, покрытые шоколадно-коричневой глазурью – традиционная незийская экзотика, – подпирают термонавес, не позволяющий полуденному зною разогнать и без того немногочисленных посетителей. Серебрятся на солнце громадные перистые листья ракун, посаженных вдоль тротуара.

Они устроились за столиком впятером: Тина, Стив, друзья Тины – Джеральд и Ольга, и четырнадцатилетняя дочь Ольги Ли. Над головами Стива и Тины уже начали сгущаться тучи. Руческел, оставаясь в подполье, уже устроил пару инцидентов – нельзя не признать, режиссер он почти гениальный, – и Космопол уже растиражировал объявление: «Лицу без гражданства Тине Хэдис и лицу, выдающему себя за пиарского гражданина Стива Баталова, предлагается немедленно явиться в ближайшее отделение Космопола для дачи показаний».

– Вам лучше поменять внешность и документы, – вертя в худых пальцах ложечку, посоветовал Джеральд. – Обоим И никому не сообщайте, что вы – это вы. Даже нам.

– Хоть и жаль расставаться, – грустно добавила Ольга.

– Тина, я все равно им не поверю, – тряхнув щит кои мелко вьющихся рыжих волос, заговорила Ли. – Пусть они хоть какую ерунду про тебя сочиняют – я всегда буду знать, что это сделала не ты, Просто не забывай об этом, и все!

– Хорошо, Ли, – улыбнулась Тина. Ей тоже было грустно.

Тина открыла глаза. Пока она дремала, обстановка не изменилась: аэрокар двигался в неизвестность в темноте за лобовым стеклом мелькали фосфоресцирующие комочки, фрактально ветвящиеся нити и какие-то более сложные образования. До чего яркими и детальными были воспоминания, словно что-то стимулировало появление этих картинок из прошлого… В кабине стояла тишина. Тина оглянулась: энбоно неподвижно лежали на модульном ложе, составленном из двух пассажирских кресел. Похоже, уснули. Это к лучшему, поменьше кислорода израсходуют Она взглянула на индикатор – система регенерации воздуха пока работает. Надо, чтобы аэрокар оказался на берегу не позже чем через шесть часов, тогда они останутся живы

«Ускорить движение к берегу. Иначе мы умрем. Двигаться быстро, очень быстро!»

Ей показалось, что фосфоресцирующие объекты за триплексом и правда замелькали быстрее. Вот только непонятно, куда машина движется на самом деле… Насчет своих паранормальных способностей Тина не обольщалась.

«Еще быстрее!»

Не разобрать, получилось еще быстрее или нет. Но некоторый сомнительный прогресс есть. Она скептически усмехнулась и опять прикрыла глаза. Пошли картинки.

Ее вернул к реальности переливчатый звук за спиной. Кто-то из энбоно звал ее, уже не в первый раз. Переводчик Тина выключила, решив, что неэтично будет подслушивать, что они говорят, лаская друг друга. Спохватившись, нажала на кнопку.

– Тина! – прозвучало из коробочки.

Тлемлелх. Самонастраивающаяся автоматика, переводя речь энбоно на общегалактический, не только воспроизводила адекватные интонации, но и придавала каждому голосу индивидуальную окраску.

Она развернула пилотское кресло. Оба ее спутника проснулись, причем голова Тлемлелха лежала на плече у Лиргисо, словно и не было между ними мордобоя. А Лиргисо, насколько позволял разобрать полумрак выглядел намного лучше, чем в начале их пребывания во Флассе. Отек в нижней части лица рассосался почти без остатка, да и губы, слегка припухшие, с запекшимися трещинами, приобрели более-менее нормальный вид Энбоно способны к быстрой регенерации или это воздействие Фласса?

– Тина, куда мы движемся? – спросил Тлемлелх.

– Не знаю. Хорошо, если к берегу.

– А я догадываюсь, – усмехнулся Лиргисо. – Что мы делаем, если хотим пообедать и имеем банку с консервами?

Тина сообразила, куда он клонит, но промолчала.

– Вскрываем банку, – выдержав паузу, продолжил Лиргисо, – чтобы добраться до содержимого. Увы, дорогой Тлемлелх, мне сдается, Фласс тащит нас туда, где у него хранится набор консервных ножей.

Тлемлелх содрогнулся, его слуховые отростки судорожно свернулись – Тина уже уловила, что у энбоно этот непроизвольный жест выражает страх, и притом достаточно сильный.

– Лиргисо, ты так доиграешься, что тебе опять физиономию разобьют, – предупредила она.

– Вряд ли, кхей-саро. Когда я не связан, я дерусь лучше, чем несравненный Тлемлелх.

– Это и я могу сделать. Хочешь продемонстрирую?

– Неужели я даже вас напугал, великолепная кхей-саро? – Его подвижное треугольное лицо исказила гримаса, выражающая, видимо, то ли преувеличенное удивление, то ли иронию, а может, и то и другое вместе. – Вот уж не тешил себя столь смелой надеждой…