Судоплатову, создать Особую группу НКВД, позже названную Отдельной бригадой особого назначения. Данное формирование создавалось для проведения террористических акций против личных врагов главы НКВД.

При этих словах я еле сдержался, чтобы не вскочить и не ответить резкостью. Но сидящий в первом ряду зала для заседаний Пинкевич сделал мне запрещающий жест рукой – молчи и не лезь поперед батьки в пекло.

Потом председатель так же монотонно зачитал очередную бумагу, в которой говорилось, что хотя я и служил под руководством врагов партии и государства, но в их темных делах не участвовал, поскольку воевал на фронтах Великой Отечественной войны и выполнял специальные задания в тылу противника, за что имел государственные награды. Затем были зачитаны характеристики, написанные командирами флотских разведывательных отрядов времен Великой Отечественной.

Под конец заседания, в качестве вишенки на торте, появилась Мимоза. Несмотря на прошедшие четырнадцать лет, она была так же ухоженна и красива. Но одета была на этот раз подчеркнуто скромно. С дрожью в голосе она сообщила, что все это время ее мучила совесть. Она так страдала, оговорив невинного человека, попавшего из-за этого в тюрьму. Но тогда ее заставили это сделать, угрожая убийством. Но она все же решилась сообщить правду… При этих словах она, достав из сумочки платок, приложила его к повлажневшим глазам.

«Да, играет она здорово», – с трудом сдержав усмешку, отметил я.

Ну и после того, как платок был убран в сумочку, Мимоза твердо заявила, что больше не могла жить с таким грузом на душе и поэтому написала заявление в прокуратуру. После этого суд в полном составе удалился на совещание.

Совещались судьи около часа, как я понял, пока машинистка печатала протокол заседания, они попили чай с бутербродами и печеньем в буфете. Потом таким же буднично монотонным голосом председатель суда, поправив галстук, зачитал документ. С меня были сняты все обвинения и отменили приговор суда, вынесенный четырнадцать лет назад. По ушам резанула фраза «в связи с отсутствием состава преступления». Таким же монотонно бубнящим голосом было зачитано, что мне возвращено воинское звание и боевые награды.

Я вышел на улицу из здания Верховного суда, пребывая в каком-то тумане. Рядом, придерживая меня за локоть, шел Пинкевич. Саня хорошо понимал, в каком я сейчас нахожусь состоянии. Но в этот день меня ожидал еще один сюрприз. Мы стояли вдвоем на улице Воровского, и я довольно глупо улыбался, когда справа услышал до боли знакомый голос:

– Витек, ты чего, своих уже не узнаешь?

Повернувшись, я в первый миг не поверил своим глазам. В трех шагах от нас стоял улыбающийся Луис – мой старый боевой товарищ.

– А ты откуда здесь взялся? – непроизвольно вырвалось у меня.

– Да я вчера только в Москву прилетел, а сегодня утром про тебя узнал, – широко улыбаясь, ответил Луис.

– Откуда прилетел-то?

– А вот об этом, Витя, не следует на улице говорить, – чуть посерьезнев, ответил Луис.

– Все, братцы, давайте в мою машину, – указал рукой Пинкевич на подъехавшую «Победу». – Сейчас отвезем вас к Луису домой, а я вечером подъеду. Я-то ведь на службе, это ты у нас в отпуске, – улыбнувшись, он хлопнул Луиса по плечу.

Как мне казалось, все в этот день происходило невероятно быстро, как будто в сказке. Жил Луис с семьей в районе Казанского вокзала.

– Познакомься, Витя, это моя дражайшая супруга Сильвия, – представил мне Луис красивую женщину с иссиня-черными волосами и матово-смуглой кожей, одетую в домашний халат. – Сильвия, мы с Витей вместе служили, он моим командиром группы был, – обратился к жене Луис.

– Очень приятно, здравствуйте, – произнес я, глядя на хозяйку.

– Да не стесняйся ты, Витек. Сильвия тоже в ОМСБОН служила на бригадном узле связи… Хотя и в немецком тылу ей тоже довелось бывать…

– Ну, если быть точным, то в испанском, – мягко улыбнулась Сильвия, а потом пояснила: – Летом сорок второго года под Новгородом испанская дивизия была расквартирована, а штаб находился в самом городе. Вот наша группа из отряда «Гвадалахара» и занималась сбором информации об испанских частях на Восточном фронте. А мне Луис о вас много рассказывал… Да вы разувайтесь, мойте руки и проходите в гостиную. А я сейчас на кухне что-нибудь по-быстрому приготовлю. Вот тапочки, пожалуйста, обувайте… – протянула Сильвия домашние шлепанцы.

Еще через несколько минут мы сидели за столом, заставленным большим блюдом с пирожками, вазочками с разным вареньем. Перед нами стояли чашки с горячим чаем.

– Жена вчера вечером пирожки с разной начинкой напекла к моему приезду. Видишь, как вовремя все оказалось, – посмотрев на стол, произнес Луис.

– Да откуда ты вчера приехал или прилетел, можешь толком объяснить? – спросил я, раскусывая пирожок с картошкой.

– Из Вьетнама, я сейчас там в резидентуре первого главка [94] служу, – чуть помедлив, ответил Луис.

– Слушай, Луис, я ведь, насколько помню, тебя для нелегальной работы за рубежом готовили. Если это государственная тайна, то не отвечай, я все понимаю. Поэтому и Сашка мне про тебя ничего не говорил…

– Была эта тайна, да сплыла, – горько усмехнулся Луис. – Я хотя за решетку, как ты, не попал, но помыкаться нам с женой тоже пришлось. В сорок восьмом мы с ней поженились. Дело было перед окончанием РАШ. Разведывательной агентурной школы, – пояснил Луис. – Работали мы как семейная пара нелегалов. Сам понимаешь, что к одинокому человеку рано или поздно появятся вопросы. Почему он не женат или она не замужем… В общем, через Испанию мы добрались до Аргентины и сумели легализоваться. Стали гражданами этой страны. Года два на все это ушло. Там у нас и сын родился, Рамон. Он сейчас в «вышке» [95] первый курс оканчивает. Так вот, мое главное задание было – оперативное наблюдение за Борисом Смысловским и его компанией. Знаешь, кто это? – спросил Луис.

– Знаю, – кивнул я в ответ.

– Смысловский был, да и остается весьма опасной фигурой. Янки до сих пор используют в нашей стране его спящую агентуру. Кстати, американцы сразу после войны начали создавать в Европе целую сеть своих нелегальных резидентур. Кодовое наименование «Гладио» – меч по-латыни. Основное внимание было обращено к Франции и Италии. Там коммунисты вполне могли прийти к власти легальным путем, победив на выборах. Вот америкосы и подсуетились, чтобы этого не произошло. В качестве агентуры для выполнения «мокрых дел» они использовали итальянскую мафию. Вот такие пироги, Витек. Крови там людской много пролилось, особенно в Италии. Ну и наши тоже у моря погоды не ждали. Когда поступила первая информация о сети «Гладио», наши тоже стали создавать на случай большой войны спящие диверсионные резидентуры. В странах Восточной Европы этим занимался полковник