За березками не оказалось никого. Пусто!

–Х-ха!– воскликнул вдруг Глузд.– А трава-то примята!

Миша обвел взглядом округу. Однако чем черт не шутит?

–Звенислава!– позвал негромко.– Звень! Мы свои. Я – Михайла, сотник. Ты где? Покажись.

В зарослях черной смородины хрустнула ветка… Что-то выползло – грязное, мокрое, в зеленоватой болотной тине и рясе…

–Господине-е…– выползшее из кустов существо с зелеными спутанными волосами казалось болотной русалкою!– Господине-е… у-у-у…

Вытянувшись ничком, существо застонало и вырубилось…

–Звеня!– все ахнули разом.– Жива!

–Похоже, она не может идти…

–Да, нога сломана…

–Либо сильный вывих…

–Как же она выбралась-то, а?

–Господь помог, ясен пень. И сейчас помог – не зря же молилась!

–Глузде… А ну-ка давай носилки смастерим… Ага…

Несчастная девушка пришла в себя уже в пути, на носилках из лапника и жердин. Застонала… и улыбнулась…

–Потерпи…– сотник попытался утешить.– Потерпи, милая…

–Как… мои…– одним губами прошептала дева.

–Потом, милая… Все потом… Вот домой тебя доставим… Домой, домой!

–Домой…– девушка вновь улыбнулась…

Пройдя с полпути, устроили короткий привал.

Миша склонился над девой, пощупал ноги:

–Здесь болит? Здесь?

–Ай!!!

Дернувшись, Звенислава вскрикнула от боли и потеряла сознание…

* * *

Поговорить с выжившей удалось лишь на следующий день, в избе у Юльки. С переложенной лубками ногою, Звеня пила какой-то отвар из большой деревянной кружки. Жемчужно-серые очи ее были полны слез – знала уже о гибели подружек, назавтра были назначены похороны.

–Горе… горе-то какое!

–Горе,– присев рядом на лавку, согласно кивнул Михаил.

Со двора пришла приснопамятная паломница Фекла, она же – Забава, принесла кадку воды:

–Может, еще отвару сварить, госпожа Юленька?

–Да есть еще,– Юлька махнула рукою – красивая, стройненькая… и чужая. Она всегда казалась чужой, когда была занята делом.– Ты, Забав, лучше баньку стопи. Болящую б намыть нехудо.

–Ага, Юленька. Я посейчас дровишек… да к обеду и затоплю.

Поклонившись, Забава исчезла за дверью.

–Толковая девушка,– похвалила Юлька.– Помогает во всем. Спасибо.

–Мне б поговорить…– Миша поднял глаза.– Можно?

–Звень… ты как?– покачав головой, лекарка улыбнулась болящей.– Говорить сможешь? И… хватит плакать уже. Всем тяжело – понимаю…

–Говорить смогу… коли надо…– голос Звениславы звучал слабо и тихо.– Спрашивай, господин сотник.

–Только недолго,– уходя на двор, предупредила Юлия.– Я дверь отворю – больной свежий воздух нужен.

Она уселась тут же, на крыльце, раскладывая на просушку лечебные травы. Рядом колола дрова новая помощница – Забава. Обычная девичья работа. Юная паломница управлялась с топором не очень умело, зато со всем старанием. Иногда уставала – присаживалась на крыльцо рядом с Юлей, сидела… Лекарка что-то поясняла про травы… Из избы доносились приглушенные голоса…

Все так и случилось, как предположили и сам сотник, и младший урядник Глузд. На привале у старого пня напали на девчонок неведомые оружные люди.

–Как ветер появились! Внезапно,– вытирая глаза от слез, тихо пояснила Звеня.– Только что сидели болтали… И вдруг! Налетели. Схватили. Связали.

–Ремнями или веревками?

–Подруг как – не помню…– девушка едва удержалась от новых слез.– А меня – ремнем. Только ремень-то потертым оказался! Это я там, в лесу, поняла… Думаю – сбегу, выберусь к людям… Подмогу позову… Позвала… Из болота едва выбралась… Я не знаю – как…

Звенислава неожиданно усмехнулась:

–А вражины-то думали, я в дрегве утопла. А я на кочке, за осокою… Потом тину всю – на себя, на себя… Выбралась! А там – змея! Здоровенная такая гадюка. Зашипела на меня, я – в сторону… Резко так… О корягу какую-то споткнулась… Змеища, слава Господу, уползла… Мне бы встать да идти – ан не могу! На ногу-то не ступить же! Вот и сижу, лежу, думаю – какая придет ко мне смертушка? Может, зверь лесной сожрет, может, та же змея-гадина, а может, помру с голоду да от жажды…

–И ты решила молиться!

–Молилась… и поползла малость… Да неудобно ползти-то – больно…

–А лиходеи… Сколько их было, как выглядели?

–С дюжину… Может, чуть больше.

Злодеев девушка описала точно:

–Все незнаемые, не наши, и не по-нашему говорят – быстро-быстро так, как купцы-гости киевские. Кольчуги, шеломы, щиты круглые. Сулицы, секиры… У некоторых – мечи. А главный у них – высокий такой. В кольчужице, при мече, в шлеме с личиной. Страшенная такая личина – черная, ухмыляется, а вокруг глаз да по бороде – злато.

–Богатая личина, что и говорить… А что он шлем-то не снимал совсем?

–Может, и снял. Только я уж того не видела… Да! Сабля у него… и это… на левой руке, возле большого пальца – белесый такой шрамик. Сразу и не углядишь.

Ратное и окрестности. Сентябрь 1130г.

Окатившись с утра студеной водичкой, Михайла, как обычно, принялся расхаживать по горнице – думать. По всему выходило, что пойманные и брошенные пока что в поруб язычники-скоморохи к похищению и убийству девушек никакого отношения не имеют. Черных петухов, да – воровали, но дев – нет.

Какие-то чужие люди, не местные. Оружны, в кольчугах… Схватили, приволокли в капище… воины, во главе высокий человек в шлеме с личиной, он отдавал приказы…

Воины в кольчугах… Это явно не «лешаки»– люди приметные. Почему же Младшая стража их не заметила? Значит, поднялись вверх по реке или через земли Журавля проникли, как уже бывало.

Эх, вот бы был у «журавлей» порядок… меньше б проблем. Староста Глеб вроде бы и неплохой человек и когда-то сильно помог ратнинцам, но – нынче полностью в свои проблемы погружен. Да и как же иначе? «Лешаки» налево смотрят, бывший староста Тороп втихаря воду мутит, еще бродячие шайки Костомарову усадьбу пограбили…

«Костомара, сэр Майкл! Если на кого и опираться – так на нее в первую очередь! Хорошо, воевода, дед Корней Агеич, это все понял прекрасно, людишками да серебришком помог. Рано или поздно отстроится вдовица, женщина она упорная. Возродит усадьбу, землицу… и должна будет – Ратному! Костомара добро помнит… Ну, а насчет недоимок… С князем с помощью Артемия Лукича почти договорились. Ставрогин с оказией прислал весточку – мол, сам боярин Аникей Федорович в этом вопросе помочь обещался! А раз так – то, считай дело сделано.