Он говорил и гладил ее по голове, как в детстве, и понемногу она успокаивалась. Когда рука отца скользнула с ее затылка на шею, Катриона робко подняла глаза и несмело улыбнулась. Отец улыбнулся ей в ответ.

– Ты все еще моя послушная девочка, Кэт?

«Он ничего мне не сделает, я – принцесса Митрила, я жена Брайса, я… я…»

– Я все еще ваша послушная девочка, батюшка, – прошептала она, и лорд Айвор удовлетворенно кивнул.

– Очень рад это слышать. Потому что у меня есть для тебя поручение. Серьезное поручение, но я думаю, что тебе оно по силам.

– Если вы про то, что сын плачет, то я…

– Нет, нет, тут ты не виновата. Ох уж эти младенцы… Я говорю о другом. О королеве Ингери.

Катриона вздрогнула. Королева Ингери. О ней запрещалось говорить, да Катриона и не горела желанием вести такие разговоры. С невесткой они толком не успели познакомиться, лишь несколько раз виделись на официальных приемах – Катриона вместе со всем двором преклонила перед Ингери колено после ее коронации. И больше ни разу они не оказывались не то что наедине, а хотя бы в одной комнате. Катриона совсем не знала эту рослую, надменную женщину, хотя, пожалуй, немного жалела ее. Судя по тому, как вел себя с ней король, и по слухам, долетавшим из королевских покоев, этот брак оказался не намного счастливее, чем собственный брак Катрионы. Как и все несчастные женщины, Катриона испытывала инстинктивную симпатию к другим женщинам, которым так же не повезло. Другая на ее месте могла бы позавидовать – ведь Ингери все-таки стала королевой. Но Катриона знала, что она несчастлива, так что завидовать тут было, на ее взгляд, нечему.

Когда из замка Корстли пришла весть о внезапной гибели Яннема и Брайса, поднялся переполох. О королеве вспомнили не сразу. А когда вспомнили – не смогли отыскать. Ингери исчезла, как сквозь землю провалилась. Но ненадолго: на следующий день оказалось, что она, в первые часы после прибытия недоброй вести сумев выбраться из дворца, укрылась в главном святилище Светлых богов, в самом сердце Эрдамара. Она бросилась в ноги жрецам, заявила, что ее венценосный супруг убит, а она свергнута с трона, и испросила заступничества. Лорд Глендори заручился поддержкой значительной части двора, Лорда-мага и Лорда-дознавателя. Лорд-пресвитер присутствовал при резне в замке Корстли и выжил – отнюдь не чудом, – что стало его ценой за поддержку притязаний рода Глендори на королевский престол. Однако в тот момент Лорд-пресвитер все еще находился в замке Корстли, а его заместитель, оставленный в Эрдамаре на время отсутствия Верховного жреца, ничего о заговоре не знал. Так что он, выполняя клятву верности, торжественно пообещал королеве Ингери заступничество от лица Светлых богов. Такую клятву нельзя было просто взять назад. Хотя Лорд-пресвитер, вернувшись в столицу, рвал и метал, и говорили, что у него теперь другой заместитель.

Но королева Ингери так и осталась в храме. На священной земле, где мог попросить убежища любой преступник – и ни один из митрильских солдат не дерзнул бы переступить порог этого убежища. Ситуация выглядела патовой, но лорд Глендори, побуйствовав немного, на время с ней смирился. В конце концов, Лорд-пресвитер на его стороне, а ставить палки в колеса, сидя в добровольном затворничестве, королева Ингери никак не могла.

Герцог так думал, потому что плохо знал женщин. Во всяком случае, таких женщин, которые не дрожали и не опускали голову, когда он замахивался на них своей тростью с малахитовым набалдашником.

– Я практически убедил Совет лордов короновать Арнольда, а меня назначить при нем регентом, – сказал лорд Айвор, и Катриона снова вздрогнула. До сих пор отец говорил об этом лишь как о ближайших планах. – Ты получишь статус королевы-матери. Но править конечно же буду я – пока твой сын не подрастет. Совет уже готовился официально огласить это решение, когда вдруг пришла весть из Храма. Королева Ингери утверждает, что беременна.

Катриона распахнула глаза. Встретилась взглядом с отцом – и тут же опять потупилась, но успела заметить в холодном взгляде лорда Айвора, наравне с раздражением и решимостью, легкую тень страха. Это было так… так странно. Она никогда не думала, что ее отец может чего-то бояться.

– Ее уже осмотрели лекари?

– Конечно! Что за идиотский вопрос! Разумеется, они сразу же ее осмотрели. Но говорят, что пока не могут с уверенностью ни подтвердить беременность королевы, ни опровергнуть. И как только это стало известно, Совет тут же пошел на попятную. Мол, а что, если Ингери родит сына – ведь тогда это получится законный наследник короля Яннема! И Арнольд потеряет все права. Ты понимаешь, что происходит, девочка?

Катриона не понимала. Во всяком случае, ничего, помимо того, что смертельная угроза, уже несколько месяцев висящая над ней и ее сыном, никуда не пропала, но стала лишь еще серьезнее. Катриона сглотнула и ответила:

– Да, отец. Я понимаю.

– Очень хорошо. Ты должна пойти к ней.

– К ней?

– Ну да, к королеве Ингери. Ни меня, ни кого-либо из моих людей жрецы не пропустят. Но ты, детка, – лорд Айвор тронул дочь за подбородок, приподнимая ее голову, – ты, чистая моя душа, невинна, как светлый дух. И сама только недавно стала матерью. Естественно, что тебе захочется проведать свою невестку, которая тоже в тягости, да еще при таких прискорбных обстоятельствах. Думаю, она не откажется тебя принять. Ведь она знает, и все знают, что ты бесполезная клуша.

– Вы желаете, батюшка, чтобы я ее отравила?

Лорд Айвор взглянул на дочь с удивлением, словно совершенно не ожидал такого вопроса.

– Нет. Нет, хотя это было бы, конечно, лучше всего… но ты все равно не сумеешь. А если и сумеешь, всем сразу станет понятно, что это ты, а я не хочу лишний раз настраивать против нас народ. У нас и так достаточно недругов. Я лишь хочу, чтобы ты выяснила, действительно ли она беременна. Если нет, о ней можно просто забыть. Рано или поздно она все равно выйдет из этого проклятого храма.

– Отец! Вы богохульствуете!

– Да, да, – рассеянно отозвался лорд Айвор, выпуская ее подбородок. – Так было бы, конечно, лучше всего. Я думаю, она лжет и просто тянет время, надеясь, как и твоя треклятая леди Аллена, что Яннем вернется с того света. Но если это не так, и Ингери впрямь беременна… тогда следует хорошенько подумать, что нам с этим сделать. Очень хорошо подумать, Катриона. Не спешить. Срок у нее небольшой, даже если это и правда, так что время у нас еще есть. Ты все поняла?

– Да, батюшка.

– Славная моя девочка, – лорд Айвор снова погладил Катриону по волосам, наклонился и тронул ледяными губами ее пылающий лоб. – Умница. А от Аллены все-таки избавься. Я пришлю тебе человека, чтобы сделал все тихо.

Королева Ингери, в бархате и шелках, сидела на каменной скамье напротив куцего соломенного матраца, служившего ей постелью, и глядела на то самое небо, что так тревожно разглядывала леди Катриона. Низкое, серое. Она тоже думала о том, что скоро зима, и гадала, принесут ли ей в келью света и дров. Она не была в этом уверена. Жрецы Светлых богов блюли аскезу и того же требовали от страждущих, которым предоставляли убежище. Спасительная келья, из которой Ингёр выходила в последние несколько месяцев лишь пару раз в день, размять ноги в тесном храмовом дворике, мало чем отличалась от тюремной камеры.