казаться лучше, чем ты есть, — пожала я плечами, хотя на самом деле вообще не разбиралась в правилах первого свидания. Я сама-то была на таком всего один раз.

— Мне кажется, что от нервов я буду выглядеть глупо. Ну знаешь, чаем поперхнусь, обольюсь или еще что.

— Постарайся успокоиться до того, как увидишь Гована, а если не получится, то во время разговора с ним думай о чем-то постороннем. Это не очень хороший совет, но поможет тебе не ляпнуть впопыхах что-то не очень остроумное.

— Спасибо, — Асья вздохнула так, что стало ясно — ей никакие советы не помогут. Она и правда очень сильно нервничала.

— А почему ты не хочешь сказать отцу о свидании?

— Да ты что! Он меня запрет на всю оставшуюся жизнь в комнате, если я скажу ему с кем иду.

— Дорану не нравится Гован?

— Он его даже не знает, но моему отцу не нравится никто из тех, кто когда-то работал, или работает на короля. Говорит, что эти люди остаются верны короне, но никак не женам, и что у них нет вообще никаких моральных принципов.

Мы помолчали, думая каждый о своем, а потом Асья помогла мне распаковать все коробки. Мы вместе любовались новой одеждой, полотенчиками, нюхали шампуни и мыла, а одно из масел я ей даже подарила. Продукты я распихала по шкафам, а то, что нужно хранить в холоде, чуть позже спустила в подполье.

Одно из новых платьев я дала Асье. Временно, чтобы в театре она выглядела хорошо. Девушка сказала, что красивых платьев у нее нет, они были без надобности, и на спектакль собиралась идти в том, в чем ходит каждый день. Асья забрала наряд, поблагодарила меня и поспешила домой готовиться к свиданию. Я же места себе не находила, не зная, как и где найти Хенста, чтобы извиниться.

Но он пришел сам. Я в это время заливала воск в фигурные формы, и не сразу заметила в лавке посетителя.

— Я прошу прощения, что вошел без стука, — начал он, а я от неожиданности выронила из рук пустую железную чашку.

— Хенст! Как вы меня напугали, — я прижала руку к груди, успокаивая сердце. — Я думала о вас половину дня, и вот вы…

— Думали? Надо же, — мужчина заулыбался.

— Мне жаль, что в тот вечер мы не смогли сходить на спектакль. У нас с дочерью возникли неотложные дела, и… простите, что не предупредила.

— Вам не о чем волноваться. Мы можем пойти сегодня, говорят, там будут выступать акробаты.

— В следующий раз. Сегодняшний вечер мне бы хотелось провести с дочкой.

— Как скажете, — Хенст окинул взглядом кухню и запертую дверь спальни. — Вашей дочери нет дома?

— Она спит, — соврала я, и глазом не моргнув.

— Алена, на самом деле я пришел к вам с предложением, от которого вы наверняка не сможете отказаться.

— Вот как? — удивленно спросила я, мысленно пытаясь предположить, что же это за предложение такое. Формы перекочевали на подоконник, но подальше от формы-портала.

Мне показалось, что Хенст занервничал. Он потер подбородок, потом ладони друг о друга, и переступил с ноги на ногу. Я терпеливо ждала и одновременно застилала стол тончайшей кружевной скатертью. Этакий бабушкин вариант украшения дома, и на Земле я бы никогда не выбрала кружевные скатерти, но здесь мне вдруг захотелось именно такую.

— Я хочу купить вашу лавку. Мне нравится ее месторасположение, и я бы надстроил второй этаж, чтобы сделать ее жилым домом.

— Лавка не продается.

— Почему? Вам ведь наверняка нужны деньги, а я заплачу много.

— Деньги мне не нужны, — я мотнула головой. — Но лавка не продается ни за какую сумму. Она принадлежит моей дочери, а Соне всего пять лет и, думаю, она еще не в состоянии принимать такие решения самостоятельно.

— Но вы можете помочь ей принять это решение. Подумайте, Алена. Я готов заплатить такую сумму, что вам хватит на приличный дом с садом у Южного моря.

— Обладая такими деньгами, вы хотите купить мою крошечную лавку? — я усмехнулась, стараясь выглядеть расслабленно.

Хенст не должен догадаться, что я знаю секрет этой лавки… А я его и не знаю, в отличие от Хенста. Как бы спросить у него? Но не ответит ведь.

— Как уже сказал, мне нравится ее расположение. Я хочу жить рядом со своим отцом и в непосредственной близости к горам.

— Только поэтому, или есть еще какая-то причина?

— Нет, никаких причин нет, — неуверенно ответил Хенст, подозрительно взглянув на меня.

— Я вынуждена вам отказать. Поверьте, если бы я могла, то непременно согласилась бы на ваше предложение. Соня мечтает жить в теплых краях на берегу моря, да и я, честно признать, не отказалась бы. Но как я уже сказала, продать лавку не могу.

— Поговорите с дочерью, может у нее на этот счет есть свое мнение.

— Ей всего пять, Хенст. У нее, конечно, есть мнение, но оно еще не имеет никакого основания. Я скажу ей, что продав лавку, мы сможем уехать на море, она тут же согласится, но когда повзрослеет и поймет, что натворила, просто возненавидит меня!

— Я не могу ждать ее взросления, — нервно проговорил мужчина.

— И не нужно. Спросите у моих ближайших соседей, не желают ли они продать свой дом за кругленькую сумму, я думаю, что отказа вы не получите.

— Хорошая идея, — скрипнув зубами, ответил Хенст. — Так я и поступлю.

Мужчина вышел из лавки, и я тут же бросилась к окну. Как я и думала, Хенст не пошел к моим соседям. Он быстрым шагом двинулся по дороге и вскоре скрылся в переулке.

Я больше не могла думать обо всех этих странностях и постаралась отвлечься. В мысли то и дело врывался Эйден с фразой: “Не смей продавать лавку”, но я упорно гнала его прочь.

Сменила простенькое постельное белье на красивое, которое купила сегодня, и теперь простынь была зеленой в белый цветочек, а одеяло, к которому почему-то не продавали пододеяльники, просто зеленым. Подушки я тоже купила этого же цвета, потому что мне хотелось создать в доме кусочек лета среди вечной зимы.