Угнетала и тишина, висевшая над саванной. Но так только казалось, на самом деле саванна была полна различных звуков – шелестом колосьев, жужжанием насекомых, взмахами крыльев птиц, треском сучьев. Складывалось впечатление, что мы – единственные путники, но со слов Лолы я понял: под каждым кустом, в зарослях высокой травы или на деревьях прятались хищники, спасаясь от изнуряющей жары. Я не боялся встретиться с ними нос к носу. Как вы уже поняли, я умею с ними договариваться. Я боялся внезапного нападения – тогда не будет шанса объяснить им, что я такой же, как они, и меня не надо есть. Поэтому я старался держаться поближе к гепардам.

– Лола, а почему Пабло сам не охотится? – я вдруг вспомнил царя. – Он же вроде вполне себе здоровый парень.

– Хм, львы ещё те тунеядцы, – улыбнулась она. – Они редко когда сами добывают себе пропитание, в основном за них это делают львицы. А этот товарищ бросил свою семью и теперь живёт один, а поскольку охотиться не привык, отбирает добычу у таких, как я.

– Хорошо устроился, – заметил я.

– Это до поры до времени, пока сюда не придёт более сильный лев и не прогонит его, – пояснила Лола.

– Слушай, я всё хотел спросить, а что это у тебя за ошейник? – я кивнул на ободок с мигающей красной лампочкой на её шее, который заметил ещё во время нашего первого знакомства, но всё было недосуг спросить.

– Сотрудники заповедника повесили его, когда у меня дети родились, – пояснила она. – Бади говорит, нельзя допустить, чтобы со мной беда приключилась, иначе котята погибнут от голода или их съедят халявщики вроде Пабло или гиен. С помощью этого ошейника они следят за моими передвижениями по саванне. Ещё он сказал, что люди обязаны сохранить моих детей, так как гепарды находятся на грани исчезновения. Когда-то нас было много, а теперь осталось всего лишь тысяч семь. В древние времена восточные князья приручали нас, а потом использовали для охоты на антилоп. А египетские фараоны, азиатские ханы, индийские раджи так и вовсе содержали целые стаи гепардов. Потом человек понял, что из нашей шкуры можно шить красивые шубы, и стал нас массово истреблять.

Я вдруг вспомнил, как смотрел по телевизору одну передачу. В ней ведущий рассказывал про учёных из какого-то университета (к сожалению, не запомнил названия, уж больно оно мудрёное). Они исследовали более двух тысяч видов различных хищников – как морских, так и наземных – и пришли к выводу, что первое место в рейтинге занимает, как это ни печально, человек. Гомо сапиенс по эффективности охоты на суше обогнал льва и волка, а в воде оказался гораздо опаснее акулы и косатки. Во как! Человек убивает животных в девять раз больше самого опасного хищника, а рыбы вылавливает в четырнадцать раз больше, чем морские обитатели глубин, при этом охотой и рыбалкой он наносит непоправимый вред планете. Но самое страшное – люди зачастую нарушают законы дикой природы. Если хищники в основном нападают на раненых или больных особей, то человек охотится исключительно на здоровых, которые запросто могли бы ещё принести потомство.

Вы уж простите меня за вынужденную констатацию научных фактов. Я делюсь тем, что слышал. Мне хочется быть с вами откровенным, рассказывать обо всём, не боясь, что меня осудят и скажут: «Сократ, сиди, не умничай». Мне кажется, человеку уже давно пора задуматься о будущем нашей планеты. Иначе не за горами тот день, когда на Земле не останется ни одного животного.

Глядя на ошейник Лолы, я вдруг вспомнил про рисовое зёрнышко, которое вживили мне под кожу, и подумал: лучше бы вместо него на меня повесили такой же ободок, тогда Андрей уже давно нашёл бы меня.

– Перед поездкой в Африку мне под кожу вживили какой-то чип на случай, если я потеряюсь, – рассказал я. – А что толку с него? Вот потерялся я – и как он теперь поможет Колумбу найти меня? – спросил я и тут же ответил: – Да никак. В отличие от твоего ошейника, он не даёт возможности отслеживать моё местонахождение. Хорошо, если меня найдёт другой человек и не поленится отнести к ветеринару. По номеру чипа можно узнать данные моего хозяина и сообщить ему, где я нахожусь. А если никто из людей не встретится на моём пути, тогда всё – пиши пропало, останусь я на веки вечные в вашей саванне.

– Ну и отлично, будем вместе жить, – по-кошачьи улыбнулась Лола. – Я не пропаду с таким мудрым и отважным помощником. Ты не переживай, я и тебя прокормлю. Какая разница, сколько душ кормить – три или четыре?

– Да я и сам могу себя обеспечить, – хмыкнул я.

– Я в этом нисколько не сомневаюсь, – согласилась Лола. – Ты сумел даже моих детей накормить.

– Это оказалось проще простого, – похвастался я. – У вас здесь птиц – видимо-невидимо. Стоило только лапу протянуть – и они уже у меня в зубах.

– Сократ, оставайся с нами, – хором подхватили малыши. – Будешь нашим братиком.

– Не могу, ребята, меня дома семья ждёт и моя любимая. Я без неё умру от тоски.

– Да, это веская причина, – задумчиво произнесла Лола.

– Там, где ты живёшь, есть львы? – спросила Милли.

– Вот только их там не хватало, – усмехнулся я. – У нас только собаки есть.

– Гиены? – воскликнул Билли, округлив жёлтые глаза.

Кстати, забыл вам рассказать, я научился отличать мальчишек. Изначально мне показалось, что они похожи. Со временем, внимательно присмотревшись, я разглядел совсем незначительное отличие, которое так сразу и не заметишь. Чтобы его увидеть, нужно с ними близко пообщаться. У Вилли пятна на шерсти чуть ярче, чем у Билли, и мордочка более пушистая, тем самым он напоминал мне ёжика.

– Нет, не гиены, – по-кошачьи улыбнулся я. – Домашние собаки.

– Такие, как та, которую чуть лев не слопал? – не унималась Милли.

– И такие тоже. А есть большие, размером с антилопу.

– Какой ужас! – с испугом воскликнула Милли. – Они тоже охотятся на маленьких?

– Нет, у нас никто ни на кого не охотится, – ляпнул я и вдруг подумал: а как же я и другие коты, которые на мышей охотятся? Получается, так неправильно отвечать. – Ну, почти.

– Не может такого быть! – не поверил Вилли, пропустив мою поправку мимо ушей. – А чем же вы там питаетесь?

– О нас люди заботятся, – ответил я и снова подумал: домашние питомцы – какие-то приспособленцы.

– Везёт вам, – сказал Билли. – Я бы тоже хотел, чтобы о нас люди постоянно заботились. Когда Бади привозит нам гостинцы, тогда маме не приходится нас бросать, чтобы уходить на охоту.

– А я бы не хотела так жить, – возразила Милли. – Мы, гепарды, созданы для того, чтобы охотиться. Без охоты мы погибнем и превратимся в бегемотов.

– Мам, а давай поедем жить к Сократу! – неожиданно предложил Вилли.

– Сынок, кто нас там ждёт? – улыбнулась Лола. – Есть такое понятие, как родина. У каждого она своя. Ваша родина – саванна, вы здесь родились, здесь вырастете и здесь… – Она замолчала, так и не закончив фразу.

– Почему у него такая родина, где не надо думать о еде, а нам приходится каждый день охотиться, чтобы прокормить себя? – недоуменно спросил Вилли.