договорился. Свои будут, пропустят. Там и перекусим. Заодно выясним, что случилось.

Перебрасываясь короткими фразами, они, перескакивая с одной станции на другую, без особых проволочек и приключений добрались до конечного пункта назначения. Уже выбегая из метро, Лёха уловил момент и напомнил приятелю о своих болячках.

– Серёга, ты про меня-то не забудь, – дёрнул он подполковника за рукав.

– А к чему вся затея-то? – чуть не обиделся тот. – У меня всё чётко. Это не твои дружки в Министерстве внутренних дел. Языком трепаться, да деньги вытягивать. Помощник Шахрая знает о твоих проблемах, Сергей Михайлович обещал участие. А ты понадобился для того, чтобы своими словами, так сказать… Подробности, детали какие разъяснить, если возникнет надобность.

– Хорошо бы…

– У меня всё схвачено.

– Танки эти?.. Не помешали бы…

– Вот и я волнуюсь.

Но танки уже стояли за Калининским мостом.

– Смотри! – ойкнул Лёха и опять застыл, как в первый раз на дороге. – Они уже здесь!

– Фу ты чёрт! – остолбенел и Ремнёв. – Напугал меня.

– Танки!

– Да вижу я. Не ори, – одёрнул его подполковник. – Это не наши. Тем ещё катить да катить. Это другие.

– С десяток наберётся, – начал считать Лёха.

Возле здания шумел, суетился, бегал народ. Мимо толпы, не подавая сигналов, с флажками стремительно пронёсся кортеж правительственных автомашин, в середине самая приметная, сверкающая и хищная чёрная «Чайка». Белый дом проглотил примчавшихся.

– Давай за мной! – скомандовал Ремнёв. – У меня пропуск, а то, боюсь, потом поздно будет.

В суматохе, прицепившись к подполковнику, как малое дитё к матери, Лёха опомнился только в помещении. Тут было поспокойнее, но беготня и шум, словно во взбалмошном улье, не внушали ничего хорошего. Ремнёв нашёл ему место в коридоре на втором этаже в неприметном закутке, приказал ждать, сам пропал. Вернулся, словно выжатый лимон, красный, взлохмаченный, вспотевший. От него несло свежим коньяком.

– Сидишь? – зачем-то спросил он рванувшегося к нему Лёху.

– О! Ты где успел-то? – удивился тот.

– Влипли мы с тобой.

– Чё?

– Не чокай, сейчас заохаешь.

Лёха с нетерпением вглядывался в подполковника. Тот как-то рывками достал платок, вытер лицо, потом расстегнул воротничок кителя, залез рукой с платком внутрь под мощную грудь, плюхнулся рядом, бросив портфель, как пустую ненужную вещь.

– Ну, чего молчишь-то? – наседал Лёха. – Коньячком поправился?

– На совещании Сергей Михайлович, – не удосужив приятеля ответом, выдохнул тот тяжело. – Ельцин всех собрал у себя на пятом этаже. Руцкой, Хасбулатов, Силаев, все там.

– Что творится-то? Узнал что-нибудь?

– Плохи дела.

– Толком можешь сказать?

– Похоже, против Ельцина опять что-то затевается. Военных подняли. Белый дом в осаду берут.

– Да ты что!

– Конкретно никто ничего не знает. Не говорит.

– А нам куда?

– Не кудычь, как наседка. Тут сиди.

– Чего сюда-то припёрлись?

– Цыц! Ждать надо. Придёт Шахрай, узнаем.

– Серёж, я с тобой.

– Сиди! Не дёргайся! – Ремнёв поднялся, даже изменился в лице. – И не кличь меня так. Обращайся по званию.

– Чего?

– Товарищ подполковник, понял?

– Чего?

– Понял, говорю?

– Понял…

– У тебя какое звание в ментовке было?

– Старший лейтенант.

– Вот так, старлей. Ждать здесь.

Но долго без дела Лёхе сидеть не пришлось. В соседний кабинет распахнул дверь шедший по коридору с двумя верзилами лысеющий «бульдог». Через несколько секунд внутри раздался его зычный командный голос, дверь дёрнулась, и оттуда в коридор полетели ящики, стулья, тумбы столов, крышки и всевозможная мебель. «Бульдог» с грохотом и руганью выломился следом, за ним его эскорт, отряхиваясь от пыли и мелкого мусора.

– Скучаешь? – задержал «бульдог» красные глаза на Лёхе, вскочившем, как по команде.

– К Шахраю… на десять.

– Давай ко мне!

Лёха выдвинулся из своего закутка.

– Где служил?

– В милиции.

– Наш. Видел, что я делал?

Лёха, недоумевая, кивнул.

– Бери людей, – «бульдог» ткнул рукой в кабинет, из которого он только что вывалился. – И пройдись по всему этажу.

– Мебель вытащить? – не понимал ничего Лёха.

– Вот именно.

– А ходить негде будет?

– Правильно понял, мент. Чем меньше проходу, тем лучше. Это твоя задача.

– А?.. – хотел спросить Лёха.

– Вплоть до конца этажа! – уже через плечо, развернувшись, уходя, рявкнул тот. – Найдёшь потом меня. И поспешай!

Он и двое косолапых умчались.

Лёха, смущаясь, неловко заглянул в порушенную комнату.

– Есть кто живой? – крикнул он и столкнулся с худющим интеллигентом в роговых очках, выносящим кадку с цветком, сзади пылила сердитая особа: плотненькая «тумбочка» с чубчиком школьника.

Лёха посторонился. Интеллигент и особа степенно продефилировали наружу, оставляя за собой лишь раскачивающуюся люстру на потолке и соблюдая очередность. Особа сжигала Лёху близорукими глазками.

– Есть ещё народ? – всё-таки спросил Лёха и тупо проводил их взглядом, не надеясь на ответ и от этого совсем теряясь.

– Кто мне скажет, зачем всё это надо? – вопрошала в неизвестность особа.

– Глафира Марковна, этот вопрос Александру Васильевичу, – отвечал очкарик, оглядываясь по сторонам и ища место для кадки.

Лёха обдумывал, с чего начать, но его выручил шум в комнате рядом, дверь которой распахнулась, и оттуда вывалился толстяк с выпученными глазами, двумя руками удерживающий половинку огромного стола. Вторая его половинка вынырнула следом, прижав бедолагу к стене, вместе с вцепившейся в неё рыжей тёткой и пигалицей в голубых джинсах. Пигалица светилась, словно хрустальная, то ли от худобы, то ли от улыбки до ушей. Лёха не успел разглядеть, цеплялись ли женщины за крышку стола или наоборот, но только тётка испустила дух, пигалица завизжала, а стол рухнул, едва не придавив толстяка и бросившегося на помощь Лёху. К счастью, все отделались испугом, не считая отдавленных ног.

– Магдалена! – опять подала голос особа. – Кому это взбрело в голову?

Интеллигент нашёл наконец место своему цветку, который тут же был свален толстяком на пол вместе с кадкой. Оба кинулись собирать землю и то, что осталось от растения, в пустое нутро кадки.

«Бардак! – закружилась голова у Лёхи. – Что же я с этой бригадой наработаю?»

Перепрыгивая через разбросанные в коридоре препятствия, огибая шкафы, сметая стулья, мимо Лёхи проскочил приметный молодец из тех двух, сопровождавших битюга. Лёха успел схватить его за локоть.

– Товарищ! – взмолился он с отчаянием.

– Под твою ответственность второй этаж, – без эмоций вывернулся тот, не останавливаясь. – Чего топчешься на одном месте? Крути винты!

Лёха с тоской огляделся.

– Это Рогин, – проводил взглядом молодца толстяк. – Ему не перечат.

– Граждане… – набрав воздуха, осмелел, краснея лицом, Лёха; что говорить дальше, он не знал и поэтому чуть тише, без энтузиазма добавил первое, пришедшее на ум: – Россияне. Выполним задачу…

– Александр Васильевич шкуру сдерёт, если не успеем, – закончил за него толстяк более бодрым баском. – Братцы, давай за мной! Сейчас подымем Курта Фридриховича с Никифоровым. Чего они так застопорились?

И