Мать вспомнила, как ездят по ночным дворам Москвы мусорные машины и опорожняют мусорные контейнеры. Шумно и страшно. Наверное, в этот момент москвичам и сняться ночные кошмары.

– А при чем тут сны? – спросила она.

– Как при чем? Сны – это ж и есть самое главное! Сны перерабатывают в экстракт, который вводится в сырье в качестве главной духовной компоненты, потом наш продюсерский центр продуцирует из этого духовно обогащенного сырья сериалы. Особенно ПРА-наваристыми получаются социалка и корпоративные заказы про справедливых жандармов и честных мытарей. Вот для боевиков этих и приходится пули отливать. Не с оборонкой же связываться… Там своих охочих навалом. Бывалоча, и у нас пули закупают, когда свои все загонят.

Мать с тревогой всмотрелась в глаза Кучинегова и увидела пару облезлых кабыздохов, везущих благоуханный ночной обоз с десятком бочек, подпрыгивающих на мостовой, расплескивая содержимое, и золотаря, дремлющего в веревочной люльке, сооруженной меж лошадьми и телегой.

Так, на сегодня с меня, пожалуй, хватит, подумала Мать. Такой насыщенный негативом экшн и такой большой ложкой… Подавиться недолго… Быстро распрощавшись, Мать выбралась из П-Ц и двинулась в сторону Москвы, размышляя о том странном, с чем довелось ей сегодня столкнуться: П-Ц скармливал публике ее собственное вторсырье, в котором та радостно себя узнала и говорила, что сериалы – это как в жизни. А на самом деле продукт блокировал лобные доли зрителей, замыкая процесс. «Как в жизни» – это было главным условием для конечного продукта. И действительно, подумала Мать, что может быть жизненней дерьма?

После отбытия начальства Свирид Кучинегов взошел на будку по лестнице, приставленной с тыльной ее стороны, скрестил руки на груди и стал смотреть на закат тускнеющего зимнего солнца за горы твердых бытовых отходов. Волосы его развевались по ветру, и было во всем его облике нечто чайльдгарольдовское.

Следующим утром Мать сидела за столом у себя в кабинете и, подперев кулачком подбородок, смотрела в окно на бурлящую об эту пору деловую Москву. Сегодня ей предстояло посетить подвал, в котором трудились рекламисты холдинга. Секретарь суетился насчет завтрака, раскладывая на ажурной, севрского фарфора тарелочке свежую, еще дышащую сдобу и собственноручно готовил правильный капуччино.

– Пани должна иметь представление о том, что креативщики в рекламе – враги комьюнити. Они пытаются перетянуть ПРА на себя. Так и тычут своей соломинкой в нашу лохань. И сосут, сосут… Как наворотят, так не то что понять, о чем речь, а просто даже прочитать невозможно. Называется «авторская гарнитура». Вот намедни как кризис грянул, так много наружных рекламных площадей на Москве пустовало. И тут приходят девчонки – короткие, извиняюсь, юбчонки. Рекламу хотят на двести метров квадратных где-то по Бульварному кольцу. Так эти их уж и так и сяк – по-всякому их, стало быть, снимали. Ретростайл, говорят, ч/б, в панталонах и корсетах… И что в результате? Ботва подумала, что показ ретрофильмов анонсируют. А наши взяли да написали черным по белому полю в левом верхнем углу два телефона напротив имен:

ххх ххх хх ххх – Галя

ххх ххх хх ххх – Люба

И все! И ПРА – рекой.

Мать засмеялась и с аппетитом принялась за румяную булочку, благоухавшую корицей.

– Пани не представляет, как это страшно, когда креатив вытекает на улицы, – утрамбовывал площадку в мозгу начальства секретарь, – как вулканическая лава. Один пепел вместо ПРА остается. Приходится их замуровывать целыми агентствами.

Мать поперхнулась.

– Что делать приходится?!

– Замуровывать. Чтоб не вытекало. Весь креатив скапливается в рекламных агентствах, но мы его наружу не выпускаем – блокируем. Хотя и заказчики неразумные иной раз все портят. Напишите мне, говорит, увлекательный, легкий текст, который читается с интересом. Я его спрашиваю: «А вы, сударь, уверены, что мы с вами сейчас говорим о пеноблоках? Может, вам оперетку про них поставить? Тогда это будет договор о продакт плейсмент». Хотя лучшая реклама пеноблоков – это ролик про то, как из них строят дом. Сам процесс то есть. Завораживающее зрелище, надо вам сказать. А если еще строит потный, с голым торсом губернатор Калифорнии, то это вообще в десятку.

– И что, губернатор соглашается на такие предложения?

– А куда ему деваться из горящей Калифорнии? Растопчин свое дело знает.

Пока спускались в бункер к рекламистам, секретарь поминал былое:

– Представьте, в начале прошлого века отлично работала реклама в вагонах городской конки. Потом городская управа сделала вид, что намеревается удалить сей продукт, а по здравом размышлении, объявила тендер. Но кто ж нас мог перебить? Мы ж за аренду рекламных площадей там по шести с половиною тысяч рубликов в год платили. Кто ж такое, кроме нас, потянуть мог? Никто и торговаться не стал. Ну и продлили нам аренду. А конкурентам Городская управа, с согласия московского обер-полицмейстера, разрешила поставить на московских бульварах для бесплатного пользования скамейки, на спинках которых помещались писанные масляными красками рекламы. Мы просто рыдали от смеха. Седалищем, что ли, эти рекламы читать?

Эскалатор уносил Мать с секретарем куда-то в земное нутро, подпираемое мрачными сводами, на которых вскоре стали попадаться яркие граффити.

– Порезвиться выпускаем помаленьку, – кивнул на настенную живопись секретарь. – Пар выпустить.

Наконец он подвел Марью к бронированной двери и крутанул штурвал поворотного механизма. В помещении, напоминающем банковское хранилище, рекламисты работали на горячих клавишах. Температура клавиш резко повышалась, как только рекламисту случалось ненароком срыгнуть на монитор креативом. Самопроизвольно извергнувшийся креатив портил рабочую атмосферу рекламного бюро на полдня. Провинившегося заставляли набивать вручную текст Устава департамента рекламы десять раз подряд.

– Для того чтобы валидная органика таковой и оставалась, нечистая публика должна обеспечивать фабрикат, который создает питательную среду для чистой. Хороший овощ нуждается в удобрении. Нечистой удобряем чистую. Только дохнет нечистая часто. Пьет, сука, оттого калечится. Так что пришлось вплотную заняться техникой ее безопасности на производстве. Тут уж наши рекламисты превзошли себя!

– Художественным образом?

– Каким еще «образом»? Нечистая публика образ не понимает. Вы не поверите, это очень сложно, это, можно сказать, высший пилотаж – найти самые точные, самые однозначные слова из тех, которые эта публика разумеет. Мы бережно храним подборку первых плакатов по технике безопасности. Они – наша гордость! Пойдемте, я вам похвастаюсь.

Мумия повел Мать в музей рекламы комьюнити.

– Серия «Техника безопасности» выполнена была по заказу нашего холдинга. Правда, он тогда не холдингом назывался, а артелью «Организованный труд». Самодеятельно через профсоюзы на производства внедряли.

Мать, слушая Мумию, вчитывалась в слоганы и рассматривала плакаты.