– А вы что же, Дмитрий, не вместе с дочкой живете, если на свидание в школу пришли?

– Правильно догадались. Не вместе. Я, стало быть, воскресный папа.

– Но сегодня среда!

– И что? Может, я так перевыполняю план, улучшаю показатели своего не очень качественного отцовства?

– Хорошо вам…

– Не понял. Что хорошо?

– Ну, вы так легко на эту тему шутить можете… И вообще… Вы хотя бы воскресный, хотя бы не очень качественный, а я вообще на данный момент никакая…

– В каком смысле?

– Да в прямом…

– Что, бывший муж оказался извергом, забрал детей и видеть их не дает? Вам приходится прорываться с боем, через ряды автоматчиков?

– Нет, он не изверг. Это я изверг. Или как говорят про женщину? Извергиня?

Таня жалко улыбнулась собственной шутке, но в следующую секунду не смогла сдержать себя и прикусила губу, пытаясь не расплакаться. Дмитрий глядел ей в лицо сочувственно, потом проговорил быстро:

– Стоп, Таня, стоп! Пожалуйста, плакать не надо. Я все понял, тема для вас очень болезненная, больше дурацких вопросов задавать не буду. И знаете что, Таня? У меня есть хорошее предложение. Поскольку времени для ожидания у нас много, предлагаю скоротать его за чашкой кофе. Тем более вы совсем замерзли… Тут недалеко, через дорогу, чудесная кофейня есть… Идемте?

– Да, пожалуй… Кофе – это хорошо. – улыбнулась она ему, с трудом проглатывая слезный комок в горле.

Кофейня оказалась и впрямь в двух шагах от школьного двора, в тихом переулке. И запах в ней стоял умопомрачительный – настоящий, кофейный, будоражащий. И ему не мешали нотки корицы, гвоздики и кардамона, витающие в теплом и вкусном воздухе. А еще пробивался особой ноткой запах свежеиспеченных булочек, и музыка играла тихая, ненавязчивая. Райское место для измученной души, теплое временное пристанище.

Сели за столик у окна, официант принес кофе и лоснящиеся маслом круассаны. Таня сделала первый глоток, в изнеможении прикрыла глаза, чувствуя, как случайный собеседник рассматривает ее очень внимательно. Впрочем, ей было все равно – пусть рассматривает. Не детей же с ним крестить, в самом деле. Кофе попьют и разбегутся по своим делам. Вернее, по своим детям.

– А вы по-прежнему такая… Как там, в электричке, – нарушил молчание Дмитрий.

– Какая? – нехотя переспросила Таня, для того только, чтобы поддержать разговор.

– Ну, такая… Будто мысль о самоубийстве тщательно додумываете. Не надо, Таня, не додумывайте. Ну ее к лешему, эту мысль!

– Да с чего вы взяли? Я вовсе не…

– Вот и отлично. И не надо. Давайте лучше дружить, Таня. Лучшее лекарство от дурных мыслей – дружеское общение. Не помню, кто это сказал… Какой-то знаменитый актер в хорошем фильме.

– Дружить, значит… – усмехнулась Таня, отпивая глоток кофе. – И как же вы хотите дружить? По принципу – вот и встретились два одиночества, да?

– Нет. Мне такой принцип не подходит. Я не одинок, у меня есть женщина. Хотя вы мне тоже нравитесь…

– А, ну понятно!

– Уточню. Вы мне нравитесь для дружбы, Таня. Я ведь предложил всего лишь дружбу, правда?

– Да, Дмитрий, вы правы. Всего лишь дружбу.

– А вы что, на большее рассчитывали? Да не дождетесь.

– Ну, вы и нахал! – весело рассмеялась Таня, чуть не подавившись очередным глотком кофе. – И вы таки нравитесь мне, Дмитрий! Вы очень забавный, да!

– Ты – забавный.

– Что?

– Давайте на ты, Таня. Ты – забавный. Мы же почти родственники, наши дети в одном классе учатся.

– Хорошо. Давай будем на ты. И как же мы будем дружить с тобой, Дима?

– Да очень просто, Таня. Начнем с того, что я попытаюсь тебе помочь.

– Чем ты мне можешь помочь? Добрыми советами?

– Да, именно советами. А это уже немало, согласись. Тебе ведь сейчас не с кем посоветоваться, правда? А я был в подобной ситуации, какая сейчас у тебя, и многое из нее вынес. Так что советчик из меня вполне качественный.

– Да откуда ты знаешь, какая у меня ситуация?

– Так она у тебя на лбу написана, и к гадалке не ходи. Что, с мужем разводишься, да?

– Ну, допустим.

– И чувствуешь себя виноватой в этом разводе? Это ведь ты его спровоцировала, правильно?

– Ну, тоже допустим…

– А как ты его спровоцировала? Расскажи… Когда рассказываешь вслух о том, что внутри себя изнурительно перемалываешь, всегда легче становится. Поверь мне.

– А ты что, психоаналитик?

– Нет. Я твой друг. По крайней мере, на эти полчаса буду тебе другом. А другу все можно рассказать. Ну давай, начинай, я слушаю…

Это было удивительно – она и впрямь принялась выкладывать все, как есть. Начиная с той самой встречи с Настей, когда узнала, что Сережа живой… Рассказывала и сама себе не верила – неужели все это произошло с ней за такое короткое время? Будто вихрем ее подхватило и понесло – сначала в любовь, потом в этот придуманный компромисс – отпустите нас ненадолго… И чем все это закончилось – страшно произнести… Но надо произнести. Все, как есть, до конца.

– …Вот такая я оказалась извергиня, как видишь. Разрушила чужую семью, чужой мир. А у Тамары сердце не выдержало. Это я во всем виновата, я знаю. Да и свою семью тоже разрушила. Хоть и впрямь теперь под поезд бросайся, как Анна Каренина. А что, тоже выход…

– Ну, не надо поминать несчастную Анну Каренину всуе, пожалуйста. Ты не Анна Каренина, ты женщина по имени Таня. Да, ты пошла ее дорогой – очень опасной дорогой. Так уж устроен человек – всегда ему хочется большего. Жизнь толкует ему, бедолаге, – не ищут добра от добра! – а он все равно свое талдычит. И ты тоже не исключение, Таня. И ты сама себе наталдычила. И заблудилась. Время и люди не меняются, вот в чем дело. Всех одинаково искушает любовь – что тогда, что сейчас… И ты не исключение, и твоя Анна Каренина тоже.

– Да, наверное… Я ведь тогда и думать ни о чем не могла! И я придумала этот компромисс, и Сережу убедила вместе уехать. Что это со мной было такое, до сих пор не понимаю?

– Это любовь была, Таня. А любовь не зря называют сумасшествием, и это не аллегория для поэтов, это сермяжная правда. Любовь – это действительно сумасшествие, это умопомрачение, это шизофрения, если хочешь! И это нечто большее, чем пошлая страсть, потому что настоящую любовь нельзя утолить физическим действием. Как нельзя укротить дух… Ей трудно противостоять, практически невозможно. И решения этой проблемы нет, к сожалению. Потому что это на самом деле проблема космическая, нам пока не дано умение ей управлять. Даже великий Толстой не смог до конца в этой истории разобраться, ты не находишь? Ну что, что ему надо было делать с несчастной Анной? Ничего и не оставалось – только под поезд ее бросить.