В общем, Владимир, как говорится, ничего личного, но в долг я тебе не дам ни за двадцать, ни даже за пятьдесят или сто процентов, потому что ты не-кре-ди-то-спо-со-бен! Но у меня для тебя есть другое предложение. У меня есть ресторан. Ирландский ресторан «Золотой Лепрекон» на Двенадцатой Западной улице. Мы с женой придумали новый трюк, который развлечет публику и, возможно, приведет к нам новых клиентов. Но даже если и не приведет, все равно это будет работать на наш имидж. Ресторан называется «Золотой Лепрекон». Вот мы и хотим поставить у самого входа человека в зеленом костюме, зеленой шляпе и с чугунным котлом, полным якобы золотых монет. На самом деле это, конечно, будут медные жетоны, но зато этот лепрекон будет давать по такой «монете» каждому десятому по счету посетителю (там будет повешено объявление об этом). И такой жетон будет давать клиенту право на скидку в пять процентов. Неплохо придумано, а?»

Владимир согласился, что придумано неплохо, но не понимал, какое отношение все это имеет к нему. А оживившийся Дикий продолжал: «Так вот, Владимир! Фигурой ты, что называется, вышел! Второго такого фигуристого лепрекона во всем городе не найдешь! Я предлагаю тебе вот что: я одалживаю тебе три тысячи долларов и даже без процентов, а ты их отрабатываешь, как мой лепрекон! Ресторан открыт шестьдесят часов в неделю. Выходной день — понедельник. За один час мы будем минусовать твой долг на шесть долларов. Ты напишешь расписку на три тысячи. В конце первой недели мы перепишем расписку, ты будешь мне должен на триста шестьдесят долларов меньше. Еще через неделю — еще на триста шестьдесят долларов меньше. И так далее. В общем, за два месяца ты полностью со мной рассчитаешься. Ну как, согласен?»

Владимир задумался. Если бы все зависело только от него, он плюнул бы на гордость и стал бы лепреконом Дикого О’Брайена. Но ресторан на Двенадцатой Западной улице — это же совсем недалеко от кофейни. Валентина наверняка через несколько дней узнает обо всем и убьет его. Или выгонит его из дома. Да, она способна и на то, и на другое. Как она только что на него орала! А если она его выгонит, он станет бомжом и умрет под забором. Ведь у него нет ни работы, ни профессии, ни денег (Валентина давным-давно, сразу после банкротства, завела для себя отдельный банковский счет, а их общий счет закрыла), ни кредитных карт, ни даже автомобиля, в котором он мог бы ночевать. Дикий О’Брайен прав: у него ничего нет! Владимиру вдруг стало так страшно и так жалко себя, что он даже не мог ответить Дикому. Боялся, что если начнет говорить, то не выдержит и разрыдается. Он молча встал и вышел из кабинета, напутствуемый словами Дикого О’Брайена: «Напрасно ты так, Владимир! Как говорится, не до жиру, быть бы живу. Но если передумаешь — приходи. Зеленое будет тебе к лицу!»

Теперь у Владимира оставалась только одна, последняя и очень слабая надежда. С лысоватым Джонни, который раньше, может быть, и одолжил бы ему три тысячи долларов, он поссорился через два дня после того, как завербовался в «пехотинцы». Когда дебильный Владимир начал живописать ему все свои будущие бенефиты, как финансовые, так и в смысле политической карьеры, Джонни сказал, что активист Билли — прохвост и мошенник, который на политической основе создал настоящую пирамиду в масштабах одного участка. И что Билли не только обманывает Владимира, как ребенка, со всеми этими мэрскими и комиссионерскими постами, но и обкрадывает его! Он, Джонни, восемь лет назад несколько месяцев был «пехотинцем» на этом же первом западном участке. И им всем тогда платили по двести долларов в неделю, потому что «капитаном» у них был порядочный человек. А Билли крадет половину их зарплаты! И вообще, Владимиру следовало бы не строить воздушные замки с окружными комиссионерами и губернаторами, а помогать Валентине. Им с Валентиной сам бог послал эту прекрасную кофейню, а он вместо того, чтобы работать в своем бизнесе, морочит голову себе и другим. Дебильный Владимир завопил, что отныне Джонни ему не друг, на что Джонни спокойно ответил: «Как скажешь…»

Владимир хорошо знал, что у Джонни при всей его мягкости очень злопамятный характер, но решил на всякий случай позвонить ему и извиниться. Может быть, Джонни все-таки простит его и одолжит ему деньги. Ну что для него какие-то несчастные три тысячи долларов, при его-то теперешних заработках? Увы! Джонни, не дослушав даже первой фразы, лаконично послал Владимира и повесил трубку. Да, дорого обошелся Владимиру активист Билли! Из-за Билли он потерял и свое место арендатора кофейни, и единственного друга, который поддерживал их с Валентиной в самые трудные времена.

Владимир за всеми этими треволнениями почти забыл о том, что к двенадцати часам ему надо идти в библиотеку. Спохватился он только в начале первого, забежал домой взять бумажник, потом пошел в библиотеку, где полицейские встретили его как старого знакомого, а библиотекарша за считанные минуты проделала все необходимые формальности. Владимир с удовольствием спрятал в бумажник новенькую пластиковую библиотечную карту. Теперь он сможет пользоваться интернетом в любое время, когда открыта библиотека. И даже не только в этой библиотеке, но и в любой другой библиотеке города.

Владимир помолился про себя, опять пообещал боженьке свечку невиданной величины и открыл почту. О чудо! Письмо, подписанное председателем кооператива Джорджем Финли, гласило:

«Уважаемый мистер Нусич!

Рад Вам сообщить, что Ваша заявка поступила в срок и была одобрена. Мы проведем организационное собрание кооператива в воскресенье. Точное место и время я сообщу Вам на электронную почту завтра до двенадцати часов дня.

С наилучшими пожеланиями,

Председатель кооператива Джордж Финли».

Как видите, Микки Харпер был настолько осторожен и коварен, что всю переписку вел не от своего, пусть даже и вымышленного имени, а от имени Финли.

Счастливый и умиротворенный Владимир попрощался с библиотекаршей и полицейскими, в фойе библиотеки купил в автомате две бутылочки кока-колы и вальяжной походкой отдыхающего человека вышел из здания. Сидя на нагретой солнцем