Я решительно встала из-за стола и направилась в коридор.

– Рита! Ты уже уходишь? – этот вкрадчивый шелест вползал в уши и действовал на нервы. – Рита!

Я обернулась. Я стояла и ждала, что она выгонит взашей и эту змею-Олимпиаду, и мы останемся вдвоем, и по-человечески посидим.

– Да?

– А деньги, Рита! Ты не передала мне деньги.

– Ах, пардон-с. Забыла.

Я достала из сумочки конверт и швырнула на тумбочку в коридоре.

– Ах, ах, – шелестело, шуршало, неслось мне вдогонку, как сухие листья, подхваченные унылым ноябрьским ветром. Но я быстро надела сапоги, накинула на себя куртку и вылетела из квартиры.

Щеки горели, в глазах щипало, но вместе с тем я чувствовала, что поступила правильно: поставила на место «святую Липочку», которая каждый раз откровенно говорила мне о «семейном счастье» и «крошках-детках».

Так ей и надо. Лифта не было, и я пошла пешком. На площадках лампочки горели плохо; я шла медленно – от произошедшей вспышки кружилась голова, подташнивало и было не по себе. Я остановилась. Лампочка внизу, на площадке, качнулась – неясные тени пробежались по стене, и она погасла.

Я перевела дух. Кто-то стоял и поджидал меня там. Внизу, на площадке. У него было время подготовиться, и он вывернул лампочку. По моей спине прошла волна ледяного ужаса. Эта волна заморозила позвоночник и грозилась превратить меня в окаменевший столп.

Ноги не слушались; я стояла и слышала гулкие удары собственного сердца. А если мне все показалось? Нервы и галлюцинации. Я молилась, чтобы лампочка зажглась, и оттуда снизу не шла ко мне эта темнота и этот ужас, внезапно парализовавший меня.

Внизу было тихо, странно, неправдоподобно тихо. В этой тишине умирали, растворялись все звуки. Раздался легкий скрип: как будто тот, карауливший меня, устал ждать и стал переминаться с ноги на ногу, надеясь, что через пару секунд я спущусь вниз – легкая жалкая добыча.

Я повернула голову вправо. Там за лифтом была черная лестница: если я побегу по ней, то смогу миновать этот этаж-западню. Но тело по-прежнему не слушалось меня. И снова этот скрип: чуть громче, явно слышимый, почти рядом.

Я дернула головой, и столбняк прошел. Рванув вправо, я потянула на себя дверь, за которой шла вниз, извивалась лестница, уходившая в бесконечность. Я неслась по ней, рискуя сломать шею, не глядя под ноги – в ушах свистел ветер, сумка болталась на боку, и вдруг я увидела снова темноту – впереди.

И поняла, что это конец.

Как же я не подумала, что он меня опередил и теперь ждет внизу? Он перекрыл мне все ходы-выходы. Он понял, что я пытаюсь его обмануть, и сыграл на опережение. Ноги мгновенно прилипли к полу, и вообще я поняла, что «все». Полный конец света!!!

Но эта же мысль, как ни странно, придала мне силы. Я поняла, что сдаваться просто так не собираюсь. И пусть он в тысячу раз умнее, хитрее и изворотливей – я буду бороться до последнего. Он уже один раз стрелял в меня, другой раз чуть не угробил в лифте. Украл из квартиры флэшку и теперь хочет поймать в западню.

Я набрала в грудь воздуху и заорала что было сил: «Помогите!» Мой голос ударил о стены и смолк. Я приготовилась орать во второй раз; я собиралась стать трубой Иерихонской и поднять на ноги весь дом, если только меня кто-то услышит в этом отсеке, но тут сверху раздалось: «Чего орешь, дура?» И это ругательство показалось мне слаще самого изысканного комплимента. Господи, пробормотала я, какое счастье.

– Эй, – неслось сверху. – Ты что там, идиотка, в штаны наложила? Чего молчишь теперь? Болталку проглотила?

– Я тут! – заорала я.

– Счастье какое! – доносился до меня все тот же насмешливый голос. – Режут, что ли?

Сверху слышались шаги: веселые, звонкие, кто-то сбегал по лестнице. Через минуту передо мной выросли двое парней.

– Это ты орала?

– Ну, я!

Их вид мне не понравился: обкуренные, глазки масляные и все время бегают по сторонам. У одного из них нет мизинца, и он постоянно сжимает руку в кулак. Второй – тощий, стриженный под «ноль», в черной короткой куртке с серым шарфом, повязанным почти под самое горло.

– Чего я? – они уже наступали на меня. – Дамочка! А за ложный вызов полагается штраф!

– Какой еще штраф?

– Орала? Орала! Граждан перепугала? Перепугала. Мы тебя щас ментам сдадим. Скажем, ты тут хулиганила.

– А пошел ты…

Один из них взмахнул кулаком прямо перед моим лицом, но пережитый недавно ужас странным образом способствовал выбросу адреналина. Я изо всех сил ударила его сумкой, в которой была бутылка, по лицу, а второму дала в пах. Он согнулся, первый же схватился руками за лицо, и этих секунд мне хватило, чтобы ринуться между ними к лифту. Я бежала вверх, надеясь где-то перехватить лифт. Я слышала, что он едет вверх. Его двери чавкнули и открылись.

– Подождите! – крикнула я. – Подождите. Я сейчас.

Я буквально ворвалась в лифт, где пожилая пара с удивлением смотрела на меня.

– Извините! – пробормотала я, переводя дыхание. – Извините.

– Ничего, – сказал мужчина интеллигентного вида, в коричневой дубленке. – Вам вниз?

– Да. Вниз.

– Ну и хорошо, – сказал он с легкой улыбкой, нажимая на кнопку.

Когда мы спустились на первый этаж, я пошлепала за парой, словно в ее тени я чувствовала себя в безопасности. Я боялась, что эти двое подонков подкарауливают меня около дома. Но когда мы вышли, то я с облегчением вздохнула: никого поблизости не было видно. А… этот, пронзила меня мысль, далеко ли ушел? Или поджидает меня где-то поблизости? Около машины или в кустах, растущих неподалеку от дома? Я стояла посередине двора и растерянно озиралась.

Все было тревожным, серо-черным и беспросветным. Фонари горели тускло, и размытые длинные тени казались черными полосами, перечеркивающими жизнь.

Теперь я ругала себя за то, что припарковала машину не рядом с домом. До нее надо было идти. И там было темновато. Рядом высился гараж. А за гаражом мог быть… Он!

Я зажмурилась. Сзади хлопнула дверь, и я резко обернулась, мужчина лет сорока с собакой на поводке разговаривал по сотовому.

– Простите! – кинулась я к нему. – Вы не могли бы довести меня до машины. Мне плохо!

Он смерил меня взглядом с головы до ног.

– А мне что, сейчас хорошо? – и сплюнул. – Мань! Тут кому-то плохо!

– Прошу вас! – вцепилась я в него.

– Ладно, – с удивлением посмотрел он на меня, буркнул в телефон скороговоркой: – Я потом тебе перезвоню, – сунул сотовый в карман брюк и свистнул: – Барон! Рядом!

Конвоируемая незнакомым мужчиной и Бароном я подошла к машине.

– Ну все? А в машине вам плохо не станет? Как же вы поведете? Может, вам на метро лучше ехать?