Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Подхватив пальцами мой подбородок, заставляет посмотреть на себя.
Сверлит мои глаза тяжелым взглядом, но я сказала то, что хотела, и теперь он может делать с этим все, что хочет.
— Правда? — спрашивает жестко. — Может, тебе это кажется?
— Нет, — говорю с театральной печалью в голосе. — Не кажется.
Эта издевка не оставляет его равнодушным.
Заросший щетиной подбородок напрягается. Глаза становятся колючими. Та самая лесная зелень, которую изуродовала типография, темнеет.
— По-моему, тебе нужно разобраться в своих чувствах. Они у тебя непостоянные.
— Может быть, ты просто ревнивый дурак? — спрашиваю нежно.
— Если бы твой драгоценный Дима оставил семью, ты бы про меня вспомнила? — интересуется ровно.
— Предполагается, что тебя можно забыть? — изгибаю в улыбке губы.
— Марго, — чеканит. — Прямо сейчас я хочу назвать вещи своими именами, так что спрячь всю эту херню.
От жесткости этих слов мне вообще не хочется говорить.
Обида сжимает горло.
Тряхнув головой, вырываю подбородок и выпутываюсь из его пиджака. Делаю шаг назад, но жесткие пальцы перехватывают мое плечо, удерживая на месте.
— Я назвала вещи своими именами две секунды назад, — говорю хрипло. — Если тебе этого недостаточно, то уходи. Я не могу на каждом шагу объясняться за то, чего не делала и не собиралась делать. Плевать мне на него. Но все, что между нами когда-то было, тебя не касается, — пытаюсь вырвать руку. — Отпусти.
Я не знаю, почему плачу белугой по поводу и без повода. Это опять начинается! По щекам бегут мокрые дорожки, которые стираю ладонью.
— Отпусти! — толкаю его в грудь, но он даже не шелохнулся. — Глеб!
Его глаза терзают мое лицо. Настойчиво. Пристально.
— Чего ты хочешь? — спрашиваю сквозь слезы с дикой обидой. — Что я должна сделать?!
Я скучала. Тосковала. Сказала, что люблю. Но ему все равно мало.
— Выходи за меня, — произносит он вдруг.
— Что? — всхлипнув, смотрю на него шокировано.
Упрямое выражение на его лице говорит о том, что это не шутка.
Замуж?!
— Давай поженимся, — повторяет, мгновенно становясь спокойным.
— Стрельцов… — хрипит мой голос. — Ты… ты… мы…
Замолкнув, сглатываю вязкую слюну.
Каждый мускул на его лице расслабляется, будто он определил для себя верное направление. Я выведена из себя. Дезориентирована, а он ни на секунду не собирается сбавлять обороты!
— Ты что, с ума сошел? — шиплю, отскакивая от него. — Жениться? Мы знакомы месяц! Мы могли бы… попробовать пожить вместе. Может быть, не семь дней в неделю, а хотя бы… три или четыре. Я еще не все обдумала, но мы могли бы найти какой-то компромисс…
Выражение его лица говорит мне о том, что мои слова ему до лампочки.
Это полная чушь!
Отойдя к окну, объявляю:
— Это незрело.
— Извини, — снова кладет на пояс руки. — Таковы мои условия.
— Условия чего? — взрываюсь. — Если я скажу «нет», ты просто развернешься и уйдешь?!
— Да, — кивает. — У меня очень много дел. Когда будешь готова сказать “да”, тогда и поговорим.
— Ты издеваешься? — взвизгиваю. — После того как мы поживем вместе, может быть и можно говорить об этом. Но вот так сломя голову жениться? Нам же не по восемнадцать! Мы взрослые люди!
Посмотрев на часы, он бормочет:
— Позвони, когда будешь готова.
Повернувшись к двери, берется за ручку.
— Только попробуй вот так уйти, — сорвавшись с места, подлетаю к нему и дергаю за рукав пиджака. — Я не принимаю твой ультиматум! Ясно?
Кажется, из моих ушей сейчас повалит дым.
Обняв ладонью мою щеку, склоняется и оставляет на губах легкий поцелуй. Такой нежный, что у меня закрываются глаза и щекочет под ребрами.
— Не уходи… я так соскучилась… — молю его.
Его пальцы вкладывают в мою ладонь маленькую бархатную коробочку, которую машинально сжимаю.
— Хорошего дня, — шепчет, оставив поцелуй на моем лбу.
Отцепив от себя мои руки, выходит за дверь.
* * *Я даю ему три дня.
Три дня на то, чтобы выбросить из головы эту ненормальную идею и перейти к обсуждению действительно стоящих вещей. Например таких, как возможность совместного проживания и того, как это представляется в его гениальной голове. В моей голове это представляется очень просто. Шаг за шагом. Этап за этапом. Постепенно, ведь я еще не сказала ему главного. Не сказала о нашей главной проблеме, под названием “дети”.
В любом случае, я дам ему еще времени.
Это немного успокоило, и я перестала, как заведенная, носиться по собственной квартире, но утром злость вернулась опять, потому что он не объявляется, поняв, что сморозил настоящую чушь! Если он хочет проверить “кто кого”, отлично, я устрою ему это.
Швырнув на столешницу кусок хлебного теста, впиваюсь в него пальцами и разминаю со злостью, от которой через минуту устают руки.
— Что ты делаешь? — требую от отца.
Тихий храп из-под стола не может принадлежать такому маленькому существу, как его питомец, но он принадлежит. Эта собака храпит громче него самого, а ей всего пара месяцев отроду.
— Мыслю, — сообщает отец.
В его руках карандаш и блокнот, в котором
