любил чистоту и нередко занимался делами, сидя в ванне. Из одежды он обычно носил «полотняные рубаху и штаны, а сверху [надевал] отороченную шелком тунику и оборачивал голени тканью… Зимой он защищал плечи и грудь шкурами выдр или куниц. Поверх он набрасывал сине-зеленый плащ и всегда подпоясывался мечом, рукоять и перевязь которого были из золота и серебра». Только в праздничные дни или во время визитов к папе в Рим он надевал вышитые золотом одежды и драгоценности, «в остальные дни его одежда мало чем отличалась от той, что носят простые люди». Он был демонстративно набожен, очень любил чтение и даже немного умел писать, чутко спал, ел здоровую пищу, никогда не напивался допьяна. Все это делало его – по крайней мере, на взгляд благосклонно настроенного Эйнхарда – образцовым великим королем[311]. И после восшествия на престол в 768 г. он не мог получить более многообещающего наследства – за одним исключением.

Этим исключением был его брат Карломан. Следуя старому обычаю Меровингов, Пипин отказался назначить королем только одного из своих сыновей. Вместо этого он настоял, чтобы Карл Великий и Карломан наследовали ему в ранге соправителей. Как и следовало ожидать, этот договор просуществовал недолго. Как и сам Карломан. В 771 г. он подозрительно кстати скончался от носового кровотечения. Отныне Карл Великий мог править один и как ему заблагорассудится. Его беспокоило, что у его брата остались сыновья, но уже через несколько лет это беспокойство разрешилось. Вероятно, опасаясь, как бы их тоже не постигло носовое кровотечение, молодые люди укрылись от своего дяди в Ломбардии, у нового короля лангобардов Дезидерия, который планировал, заручившись поддержкой папы, возвести их на франкский трон (таких правителей он мог бы контролировать, а если нет, с ними было бы явно легче сражаться). План оказался очень наивным. Карл Великий хладнокровно закончил дело, которое начал его отец. В 773 и 774 гг. он вошел в Италию и полностью сокрушил лангобардов. Летописец с запоминающимся именем Ноткер Заика оставил следующее описание Карла Великого и его армии:

Тогда-то стал виден и сам Карл в железном с гребнем шлеме, с железными запястьями на руках и в железном панцире, покрывавшем железную грудь и его платоновские плечи; в левой руке он держал высоко поднятое копье, потому что правая всегда была протянута к победоносному мечу… Такие доспехи были у всех, кто шел впереди него, с обеих сторон, и у всех, кто шел следом; да вообще все его воины имели подобное снаряжение, насколько было возможно. Железо заполняло поля и площади; на железных остриях отражались лучи солнца… Перед ослепительно сверкающим железом побледнел ужас подземелий. «О, железо, ах, железо!»[312] – раздавался беспорядочный вопль горожан.

В 776 г. Дезидерия схватили и бросили в тюрьму, а сыновья Карломана бесследно исчезли (ах, железо, как и было сказано). Чтобы окончательно закрепить победу, Карл Великий объявил себя новым правителем Ломбардии. Лангобардских герцогов, которым было передано повседневное управление страной, он заменил франкскими графами[313]. Это был неслыханно дерзкий захват власти. За прошедшие два века ни один западный король еще ни разу не присваивал силой трон другого короля[314]. Однако Карл Великий никогда не скрывал, что хочет собрать под своей рукой как можно больше земель Запада, и он любил пышные коронации не меньше, чем его отец Пипин. После войны с лангобардами он был коронован знаменитой Железной короной Ломбардии. Этой великолепной регалии, отделанной золотом и усыпанной гранатами, сапфирами и аметистами, уже тогда было не менее 250 лет. Название короны связано с вставленным в нее тонким железным обручем, выкованным, согласно легенде, из гвоздя с Креста Господня[315]. Изготовить корону якобы повелела Елена, мать Константина Великого. Это был во всех отношениях замечательный приз – корона одновременно делала Карла Великого богаче, укрепляла его благочестивую репутацию и расширяла его власть, но на этом его притязания не закончились.

В следующие двадцать лет Карл Великий избрал своей целью языческие племена Саксонии, намереваясь не просто ограбить их, как это делал его отец, но покорить и обратить в христианство. Кровопролитные и дорого обходившиеся войны с саксами тянулись с 772 до 804 г. Однако они закончились почти полным подчинением языческих саксонских племен. Их земли захватили и колонизировали, и там, где слово Христа до сих пор оставалось неуслышанным, были основаны епископства и аббатства.

Помимо этого масштабного военного мероприятия, в указанный период Карл Великий боролся с независимыми правителями Баварии, с мусульманскими правителями народа басков на северо-востоке Испании и с аварами, славянами и хорватами в Восточной Европе. Год за годом он собирал франкские армии и отправлял их к постоянно расширяющимся границам. Год за годом они возвращались домой, захватив в боях богатую добычу. У Карла Великого почти никогда не возникало проблем с вербовкой сторонников. Он был успешным вождем и превосходным стратегом. И он вдумчиво выбирал свои цели. На саксов напали, потому что они были язычниками. Похожие на гуннов степные кочевники авары подверглись нападению, потому что были богаты. А выступая в 795 г. против исламских правителей Испании, Карл Великий утверждал, что хочет воспрепятствовать поползновениям мусульман к северу от Аль-Андалуса и для этого создать по другую сторону Пиренеев «Испанскую марку»[316].

Это вовсе не означает, что Карл Великий выигрывал все свои битвы, но даже его поражения каким-то странным и неожиданным образом оборачивались победами. В 778 г. Карл Великий вел свою армию обратно в земли франков после похода на Иберию, где они ураганом пронеслись через Барселону и Жирону и долгое время осаждали Сарагосу. Во время перехода через Ронсевальское ущелье в Пиренеях войско Карла Великого атаковали из засады враги, перед этим долго и скрытно их преследовавшие. Франков застигли врасплох и атаковали с фланга. Их обоз захватили, арьергард окружили, отрезали от остального войска и после долгого боя уничтожили. Эйнхард писал, что «за мертвых невозможно было мстить», поскольку нападавшие быстро отступили под покровом ночной темноты[317]. Этот случай должен был запомниться как унижение. Получилось иначе. Потому что среди павших соратников Карла Великого оказался воин по имени Роланд.

Хотя в хрониках битвы Роланд заслужил лишь беглое упоминание, в Средние века он приобрел статус мема. Его имя стало нарицательным, а сам он превратился в идеал отважного христианского рыцаря, который героически погиб, сражаясь за своего господина и веру в неравном бою, но после обрел вечную славу. В XI в. была записана стихотворная «Песнь о Роланде» (La Chanson de Roland) – одна из многих песен, сочиненных о нем менестрелями. Сегодня она занимает почетное место старейшего дошедшего до нас произведения французской литературы, и хотя описываемый в ней мир не слишком похож на каролингскую Францию (он гораздо