отправил вместе с ним франкское войско, чтобы победить его врагов. Взамен Карл должен был получить еще одну коронацию, которая сделает его уже не королем, а «императором и августом»[335].

В конце ноября 800 г. папа принял Карла Великого в Риме с высочайшими почестями. Когда он прибыл, Лев выехал вперед и встретил его в 12 милях от городских стен, а позднее официально приветствовал его на ступенях собора Святого Петра. Несколько недель Карл очищал город от противников папы. Наконец на Рождество он посетил мессу в соборе Святого Петра, с ног до головы одетый на римский манер, вплоть до тоги и сандалий[336]. Там Лев публично короновал его как императора, а затем поклонился ему в ноги.

Позднее летописец Эйнхард утверждал (не слишком убедительно), что Карл Великий ничего не знал о планах Льва и был удивлен оказанной ему высокой честью[337]. Это нонсенс: лукавство Эйнхарда адресовалось в первую очередь византийским читателям, не одобрявшим узурпацию императорского титула. На самом деле возвышение вовсе не стало для Карла Великого смущающей неожиданностью. Это был заранее обдуманный и тщательно спланированный революционный шаг. Фактически это вернуло в Западную и Центральную Европу империю, исчезнувшую несколько веков назад и уже начинавшую терять силу даже в Константинополе, где византийский престол занимала – о ужас! – женщина, императрица Ирина (пр. 797–802). Коронация, состоявшаяся в соборе Святого Петра в то Рождество, должна была положить начало возрождению Западной Римской империи.

По крайней мере так это видел Карл Великий. В феврале 806 г., официально объявив о намерении передать империю своим трем сыновьям, Карлу, Пипину и Людовику, он именовал себя следующим образом: «Во имя Отца и Сына и Святого Духа, Карл, светлейший август, великий и миролюбивый император, коронованный Господом, правитель Римской империи, а также милостью Божией король франков и лангобардов»[338]. Еще через четыреста лет, в правление Фридриха I Барбароссы, возникла новая традиция: императоры, официально коронованные папами, получали право называть себя императорами Священной Римской империи. В таком виде этот титул просуществовал до Наполеоновских войн в начале XIX в.

Империя распадается

С возрастом здоровье Карла Великого стало ухудшаться, и соратники начали замечать знаки, предвещающие его кончину. «На протяжении трех последних лет его жизни случались частые затмения Солнца и Луны, а на Солнце в течение семи дней видели черное пятно», – вспоминал Эйнхард. Деревянные балки в Ахенском дворце зловеще скрипели и стонали, словно знали, что их хозяин болен, и тоже чувствовали его боль. В купол церкви, где Карл планировал устроить свою усыпальницу, ударила молния. Хотя Карл беззаботно отмахивался от предзнаменований и вел себя «как если бы ничто из них его самого никаким образом не касалось», другие понимали, что кончина императора неминуема[339]. Они были правы. В конце января 814 г. на сорок седьмом году царствования Карл Великий слег с лихорадкой, сопровождавшейся болями в боку. Он пытался излечиться, соблюдая строгий пост, но от этого ему стало только хуже. В девять часов утра 28 января император скончался и был торжественно похоронен в Ахене. «Франки, римляне, все христиане охвачены тревогой и великой скорбью, – писал анонимный монах из северного итальянского города Боббио. – Молодые и старые, славные вельможи и благородные дамы – все оплакивают потерю своего Цезаря»[340].

За свою долгую жизнь Карл Великий произвел на свет множество потомков. От четырех жен и как минимум шести наложниц у него было 18 или более детей, в том числе законные сыновья Карл, Пипин и Людовик. По мысли Карла Великого, после его смерти они должны были разделить между собой каролингские земли: один сын получал Железную корону Ломбардии, другой – обширные королевства Австразию и Нейстрию в центре и на севере, а третий – Аквитанию и Испанскую марку. Делая эти распоряжения, Карл Великий тешил себя старомодной меровингской фантазией, представляя, как сыновья будут править его империей в духе христианского согласия, сурово карать врагов, угрожающих их общим границам, и мирно ладить друг с другом, связанные узами крови и взаимным уважением к великому делу. Прошло совсем немного времени, прежде чем недостатки этого плана стали очевидными[341].

Не далее чем в том же 814 г. из братьев остался в живых только Людовик, вошедший в историю с прозвищем Благочестивый. В прошлом году он был коронован как соправитель в преддверии своего восшествия на престол и теперь целиком завладел всей обширной Каролингской империей, за исключением Ломбардии, которая досталась его племяннику Бернарду. Увы, удержать в руках империю, собранную отцом, оказалось Людовику не по силам. Отчасти его затруднения объяснялись самим масштабом задачи: не каждый способен поддерживать в порядке и защищать от врагов территории площадью в миллионы квадратных миль. В остальном главным источником неприятностей была семья. С начала правления Людовик всеми силами пытался найти способ удовлетворить притязания своих родственников мужского пола, включая собственных четырех сыновей. Все они уже присмотрели себе максимально выгодные доли в империи и не собирались терпеливо ждать, когда придет их очередь получить желаемое.

Через три года после воцарения Людовика король Ломбардии Бернард, сын одного из внебрачных детей Карла Великого, Пипина Горбатого, начал задумываться об отсоединении. Последней каплей для него стал опубликованный в 817 г. программный документ под названием «О порядке в империи» (Ordinatio Imperii), в котором Людовик пытался прояснить иерархию в Каролингской державе и составить предварительный план управления ею после своей смерти. Людовик намекал (хотя и не утверждал прямо), что в нужное время Бернард должен будет признать верховную власть старшего сына Людовика, Лотаря. Нельзя сказать, что это было неразумное и необоснованное требование. Однако гордость Бернарда была задета[342]. Объединение с общеевропейской империей начало представляться ему не взаимовыгодным партнерством, а принуждением к зависимости[343]. Очень скоро поползли слухи, что Бернард замышляет вывести свое итальянское королевство из состава империи и дальше без помех наслаждаться плодами полной самостоятельности. Когда эти слухи дошли до ушей Людовика, Бернарда арестовали, судили и приговорили к смертной казни. Хотя Людовик, по его собственным словам, проявил милосердие, заменив смерть ослеплением, процедура была исполнена с такой жестокостью, что через два дня Бернард умер – вероятно, от потери крови, инфекции и общего шока.

Заговор и смерть Бернарда наглядно продемонстрировали хрупкость общеевропейской империи, лишь условно связанной воедино общими ценностями, которые в Ordinatio Imperii назывались «взаимной братской любовью… общим благополучием и вечным миром». На Людовика со всех сторон обрушились потоки критики[344]. В разгар лета 822 г. Людовик публично покаялся в своих грехах на большом семейном собрании Каролингов в присутствии папы Пасхалия I. Описывая покаяние, симпатизирующие королю «Анналы