Остатки хмельного дурмана развеиваются,  когда до меня доходит, что именно случилось.

Сгребаю руками и без того смятую простынь и рычу, когда ощущаю на ткани слабый запах ЕЕ парфюма. Как же меня угораздило-то, а? Ведь и выпил не так много, да и никогда после алкоголя не терял голову настолько, чтобы перестать соображать. Хотя с сестрицей своей я и без выпивки разума лишился.

Придурок! Медведев, что ты натворил?! Клялся же, что будешь вести себя правильно!

Срывающийся с губ звук теперь напоминает уже не рычание. Наверно, именно так чувствует себя загнанный в силки дикий зверь. Скулит, как щенок, метаясь по клетке и не находя выхода.

Мало ли баб на свете? Так нет же, меня именно на ней заклинило! С самой первой встречи. Как глянула на меня своими огромными глазами – словно под кожу пробралась. Пробудила во мне все самые низменные, затаенные инстинкты.

Ведь не мальчишка уже давно, у которого гормоны шкалят, взрослый мужик. До кризиса среднего возраста вроде бы далеко еще. И в руках себя держать умею. Умел… До нее.

Девчонка стала моим наваждением. Превратилась в навязчивую идею. Я не только избавиться от мыслей о ней не мог, даже с Иркой в постели представлял, что рядом со мной она… Маша. Моя сводная сестра…

Но как же вышло, что вчера я совсем с катушек слетел? Да и не звал же ее на эту дурацкую вечеринку! Не должна была она там появиться. Как и зачем пришла – не помню. И говорили ли с ней о чем-то. Ничего не помню. Только податливое тело в своих руках. Облако волос, окутавших плечи, когда она оказалась сверху, оседлав мои бедра. Грудь идеальной формы, подрагивающую при каждом новом толчке. Завораживающее зрелище, пьянящее сильнее любого напитка.

Хуже всего было то, что я не насытился ни хрена. Как гребаный наркоман, получил заветную дозу, да только не полегчало – еще хуже стало. Теперь я ещё больше её хочу. До физической боли. Мечтаю повторить все то, что допустил в пьяном угаре. Но так, чтоб с ясной головой теперь. Чтобы смаковать каждое мгновенье с ней. Испробовать, вылизать каждый кусочек вожделенного тела.  Чтобы стонала подо мной, умоляя об освобождении.  Чтобы имя мое выкрикивала,  содрогаясь в сладком экстазе.  Чтобы запахом моим пропиталась, а на нежной коже заалели следы от моих ненасытных губ.

Но я и на то, что уже случилось, не имел права. Вообще не должен был прикасаться к ней. Не говоря уже о том, чтобы мечтать о большем.

И самый главный вопрос: где она сейчас? Зная эту девчонку, даже страшно представить, что могла учудить. Ведь не хуже меня должна понимать, что произошла катастрофа.

Стоит мне встать, как головная боль усиливается, но это уже не имеет значения. Сейчас важно другое: я должен ее найти! Кидаюсь к шкафу, натягивая первые попавшиеся штаны и вылетаю в коридор, почти сразу же натыкаясь на домработницу.

Светлана ахает, взирая на меня расширившимися от ужаса глазами. Еще бы: раньше я ни разу не скакал перед ней в полуголом виде. Ничего, переживет!

– Глеб Александрович… с ва-а-ами все хоро-о-о-шо?

– Маша где? – рявкаю, пропуская мимо ушей ее вопрос. Мое состояние сейчас – дело десятое.

– Так уе-е-хала она… утром еще… – заикается в ответ и осторожно уточняет: – А по-о-чему – не сказала. Что-то слу-у-чило-ось?

Уехала… Выходит, и тут я опоздал. Закрываю глаза, прижимаясь лбом к прохладной стене. Боль в висках нарастает, обостряясь до тошноты. Еще как случилось… Мы случились…

На мои звонки и сообщения Маша, разумеется, не отвечает. Кто бы сомневался… А я так и не успел почти ничего о ней выяснить. Знаю только адрес, где живет подруга, у которой она останавливалась в первый день. Но сейчас ее там нет, и не звонила даже. Татьяна изумляется совершенно искренне, когда я заваливаюсь в квартиру и пытаюсь выяснить местонахождение упертой девицы, решившей поиграть со мной в кошки-мышки. Приходится поверить, что там Марии нет. Да и к чему подруге скрывать: мое появление ее здорово пугает, наверняка не стала бы препятствовать встрече, если бы знала, где Маша.

Найду – и сверну шею. Отхожу по заднице так, что неделю сидеть не сможет. Но сначала зацелую до потери сознания. Или нет, сначала все-таки сделаю так, чтобы мозги на место встали. Или…

В голове сумбур. Полнейшая каша. И злюсь на девчонку, и жутко переживаю за нее. Вот куда могла податься одна, в чужом городе? Без денег – она ведь так и не взяла у меня ни копейки. Где ее искать? Хотя бы не натворила чего сгоряча…

Уже готов звонить Рогожину, чтобы тот по своим каналам пробил Машин телефон и попытался определить местоположение, но мой собственный неожиданно начинает вибрировать. Только рано радуюсь, думая, что девушка наконец объявилась. Это не Мария – лечащий врач отца. Я ведь совсем забыл, что обещал приехать с утра. Но появиться там не менее важно, чем продолжить поиски. Еще и постараться вести себя спокойно и убедительно.

Разве что зубами на скриплю от досады. Как же не хочется врать и придумывать какие-то немыслимые причины, почему Маша не приехала со мной. Ведь отец наверняка спросит. Ждет ее, может, даже больше, чем меня.

Так и выходит. Едва я вхожу в палату, он приподнимается на постели, а на лице отчетливо проступает озабоченность.

– Глеб, почему ты один? Где твоя сестра?

Сестра… Ну, конечно. Знал бы ты, папа, о новом витке наших с ней братско-сестринских отношений… Думаю, тогда даже нашел бы силы подняться с кровати и надавать мне по морде. И был бы прав. Я и большее заслужил, но ведь не могу ничего рассказать. Надо молчать и делать вид, что все в порядке.

– Она приедет чуть позже. Передавала тебе привет.

– В институт поехала девочка, – додумывает отец самостоятельно, и мне ничего не остается, как кивнуть. Надо немного протянуть время, а к следующему визиту, если повезет, уже найду ее. Главное, чтобы он поверил.

И верит. Кажется. Во всяком случае, расспросы больше не учиняет, задумчиво молчит несколько секунд, утопая в своих мыслях, а потом кивает на стул у кровати.

– Присядь, сын. Это даже хорошо, что ты сегодня приехал без Маши. Я должен сказать тебе кое-что важное.

У него такое серьезное лицо, что я невольно начинаю гадать, о чем может пойти речь. Решил переделать завещание и беспокоится о моей реакции? Ну пусть,