король Стефан Баторий опять захватил Полоцк. Трудно представить себе, какова была радость воинов царя Михаила Федоровича, решивших вновь эту крупнейшую военную задачу! Однако победа оказалась неполной, и «синяя птица» Полоцка недолго оставалась в руках царских воевод: им не удалось взять цитадель города — Верхний замок. Некоторое время спустя они, разорив Полоцк, покинули его.

Третье, южное полевое соединение русских войск действовало особенно активно. На Северскую землю наступали относительно небольшие русские силы, подчиненные трем разным городовым воеводам: карачевскому, севскому и брянскому. Несмотря на ограниченность действовавших на Северском направлении ратных контингентов, здесь удалось достигнуть фантастических успехов. Как пишет современный историк Евгений Александрович Шинаков, «уже в ноябре — начале декабря [1632] были взяты Новгород-Северский (из Севска), Трубчевск (соединенными силами в 2 тысячи человек), Почеп (из Брянска). В декабре в ходе отражения польского наступления на Почеп был взят Мглин. В начале января соединенные русские силы во главе с севским воеводой Иваном Еропкиным… и брянским Н. Аладьиным осадили Стародуб, который через короткое время капитулировал»{98}. Скоро сдался и Рославль. Менее значительные городки также открывали ворота перед военачальниками государя Михаила Федоровича.

Противник, боровшийся с армией Шеина на Смоленском направлении, располагал значительными силами. Сам город обороняло около двух тысяч ратников. К ним следует добавить гарнизоны городов, взятых Михаилом Борисовичем, как минимум, Дорогобужа, крепости Белой, Серпейска и Мосальска. Плюс к тому армии Шеина постоянно досаждал корпус (им в разное время командовали А. Гонсевский и К. Радзивилл), стремившийся бить по тылам русского воинства и срывать ведение осады. А это еще, по данным русской разведки, в разные моменты борьбы за Смоленск от пяти-шести до восьми-одиннадцати тысяч человек. Возможно, в действительности меньше, но в любом случае — крупная сила, командиры которой легко решались совершать рискованные атакующие действия.

Армия короля Владислава IV, которая по окончании бескоролевья подойдет к Смоленску с целью его деблокады, насчитывала, по мнению польских историков, 21–22 тысячи человек{99}. Позднее к ним присоединилось полевое соединение запорожских казаков из 12 тысяч ратников. Если даже традиционно принятая численность казачьего подкрепления сильно завышена, король и его военачальники все равно заметно превосходили Шеина в живой силе.

Михаил Борисович тем не менее вел со всеми этими воинскими контингентами противника активную борьбу. Недостаток собственных сил постоянно мешал ему развить успех и в конце концов погубил все дело. Но вина ли в том самого полководца? Он воевал, имея под командой то, что ему дали.

С течением времени Шеина начали подводить то обстоятельства большой политики, то ошибки дипломатов, то недоработки тех, кто должен был пополнять и обеспечивать его армию. Так, в Польше относительно быстро, всего за полгода, закончилось бескоролевье, на трон 8 ноября 1632 года взошел Владислав IV, сын Сигизмунда III, когда-то призванный на русский престол боярами, — решительно настроенный противник России, притом опытный и энергичный полководец. Он принимается быстрыми темпами набирать армию для похода на восток.

Крымский хан Джанибек-Гирей (Герай), которого не удалось остановить дипломатическими методами, совершает набеги на южные области России, нанося тяжелые, разорительные удары. В этом смысле 1630-е годы — крайне неблагополучное для русских время. Сил на две войны одновременно не хватает, Шеину недостает подкреплений, в то же время на юге несут оборону слишком малочисленные контингенты.

Опять-таки вина тут не Шеина, а дипломатического ведомства России, Посольского приказа, не добившегося от Крымского ханства мира в критически важный момент.

Джанибек-Гирей вонзает когти своих рейдов в центральные, коренные области России. Татарские отряды грабят окрестности Калуги, Коломны, Серпухова, Зарайска. Их стремительные передвижения происходят уже неподалеку от Москвы.

Дворяне из армии Шеина, слыша о разорении их вотчин и поместий крымцами, бегут из действующей армии, забыв о чести и долге. Своя землица заботит их больше, чем величественная задача отбить Смоленск. Да и не могли они стоять под стенами города слишком долго: хромало обеспечение (отсутствовало денежное жалованье), ратным людям не хватало продовольствия, пополнения приходили редко и в недостаточных количествах. На протяжении первых месяцев войны армия Шеина не ощущала «интендантские промашки» как серьезную проблему, но с течением времени они таковой стали. И все это на фоне кровопролитных боев и штурмов… Отсюда — дезертирство, крайне ослаблявшее русские полки.

Впрочем, стоит вернуться к первым месяцам войны.

6 ноября 1632 года стряслось еще одно несчастье: в баталии при Лютцене погиб шведский король Густав Адольф, идеальный союзник против Речи Посполитой. Не столь давно шведы вели жестокую войну с этим общим для России и Швеции врагом, отторгли часть его территории. Новая война в прочном союзе против поляков обещала большой успех. В Москве на него очень рассчитывали, и боевые действия, начавшиеся вне союза с могущественной Шведской державой, моментально получили скверную перспективу.

Так или иначе, Шеин, невзирая на все внешние несчастья, упорно осаждал Смоленск. Порой казалось, что он близок к успеху.

Осада начиналась исключительно тяжело. Михаил Борисович не получил всех обещанных воинских контингентов (они постепенно подходили к Смоленску, но путь их был долог), не имел достаточно денег и, самое главное, должен был весьма долго ждать прихода осадной артиллерии.

Более того, организация лагеря с «теплыми избами», рытье контрвалационных и циркумвалационных укреплений[29], установка батарей — все эти действия осложнялись самим временем года. Декабрьские морозы сковали землю.

Шеин провел «разведку боем», кинув на стены легкие силы, убедился в том, что гарнизон не сдаст город от первого же тычка, и отложил дальнейшие активные действия.

Не имея сил повести полки на полноценный штурм города в отсутствие тяжелых орудий, Шеин, как видно, несколько расслабился и даже пропустил — дважды! — прорывы в осажденную крепость литвинских обозов с продовольствием и подкреплением (иные попытки прорыва заканчивались для внешних сил неприятеля поражением и потерями). Современный историк Александр Витальевич Малов пишет, отталкиваясь от этих фактов, о «фатальных ошибках» Михаила Борисовича в управлении осадой. Да, Шеин тяжело ворочал худо организованной и слабо обеспеченной армией. Да, допускал ошибки. Плотное, без «дыр», обложение огромного города в зимнее время — само по себе незаурядная по сложности организационная задача. Укреплений для дозоров нет, теплые станы по периметру не расставлены, поскольку их возведение — дело трудное, учитывая, стоит повторить, декабрьские мерзлые грунты. А охранные сотни не способны держаться на морозе без укрытия дольше нескольких часов. Почему Шеин не выстроил несколько лагерей в разных точках вокруг Смоленска? Причин тут может быть две: во-первых, рытье и укрепление трех-четырех лагерей по зимнему сезону — бесконечно более трудная задача, нежели создание одного, большого; во-вторых, Шеин должен был приглядывать и за наемниками, и за русскими солдатами из полков нового строя. Как-то они поведут себя? Не дадут ли слабины в неблагоприятных условиях, на