«Что ты замышляешь, старик?»

Глаза Титуса невинно расширились.

«Кто? Я? Ты обвиняешь меня в чём-то?»

Моррелия вздохнула.

«Я знаю, что ты делаешь. Ты действительно так сильно хочешь моего нового присоединения к Легиону? Взываешь к моей любви к приключениям?»

Глаза командира заблестели.

«Да, хочу так сильно,» с готовностью признал он. Теперь, когда он раскрылся, он не сделает шагу назад. «Не только ради себя, но также и ради твоей матери. Нам не так то просто иметь отдельную от наших детей жизнь. Мы желали поделиться ею с вами, однако не хотели вас заставлять. Вместо этого мы были в восторге, когда и ты, и твой брат прыгнули с головой в Легион. То, что произошло, это трагедия, но что ещё хуже, твой уход заставил чувствовать, будто вместо одного ребёнка, я потерял обоих.»

Это была опасная тема, та, которую не обсуждают, никогда. Эмоции нахлынули на Моррелию. То, что она годами подавляла, спешило на поверхность.

«И теперь ты можешь мне рассказать, что произошло? Я знаю, что ты был там. Я знаю, что ты знаешь! Знаешь ли ты, как тяжело это, не быть уверенным, как умерла твоя собственная семья?!»

«Он умер во время похода. Это официальная позиция Легиона. У тебя есть причина в ней усомниться?» Возразил Титус.

Ему было больно. Так больно, что у него было чувство, будто ему грудь разрывают, однако он никак не позволял этому проявиться на его лице.

«Конечно же я в этом сомневаюсь! Ты правда думаешь, что он бы претерпел неудачу в первом слое?! Он был чересчур силён. И ты там был. Как он мог умереть?! Как кто-либо из них мог умереть?!»

Это была причина, по которой Моррелия покинула Легион и бежала от своего отца. Она попросту не могла поверить в то, что ей говорили о смерти её брата. Это попросту не казалось возможным. Это даже не казалось правдоподобным.

Титус глубоко вздохнул и выпустил воздух из своих лёгких. Он мог видеть боль в глазах своего ребёнка и это испытывало его как никогда прежде. Неважно, насколько было тяжело, он всегда вскидывал на свои плечи груз и исполнял свой долг. Неважно, какой ценой для него, он доводил дело до конца. Он мог лишь надеяться, что его дочь была достаточно сильна.

«Если ты хочешь знать,» медленно заговорил он, и Моррелия хватала каждое его слово, «то должна снова присоединиться к Легиону.»

Она уставилась на него с холодной пристальностью, от которой будто трещал воздух. Это был первый раз, когда Титус отклонился от официального заявления. Это был единственный полученный ею уступок и подтверждение, что ей не сообщали всю правду. Вот оно как. Она получит ответы, которые так долго искала, если снова запишется в ряды. Она полностью развернулась лицом к своему отцу и исполнила Легионское приветствие, приложив кулак к своему сердцу.

«Прибыла на службу, командир.»

Титус кивнул и ответил на её заявление.

«С возвращением, кадет.»

Глава 463. Пробуждение Моррелии

Агонизирующая боль давно исчезла, оставив после себя огромную усталость, будто каждая клеточка её тела была разорвана на части и теперь была снова собрана вместе. Она чувствовала степень усталости, о существовании которой и не ведала. За поверхностью её костей и в глубочайших частях её костного мозга, она ощущала утомлённость. Искры упёртости в её разуме отказывались позволять ей впасть в бессознательность, и пусть это было самой трудной вещью, которую она когда-либо делала, она силой держала свои глаза открытыми. Она всё ещё лежала в каменном бассейне, твёрдый камень никак не сгибался под нею. Над нею медленно угасал тусклый свет зачарованного камня, погружая окружение в полумрак. Моррелия сильно поморщилась и размяла свои руки. Её тело кричало ей не двигаться, каждый мускул ныл об этом, однако она не слушала.

С последовательными движениями инвалида она выпрямилась и опёрла свой вес о стену. Под неё стекали последние капли сконцентрированной маны, падая вниз, несомненно для того, чтобы быть переработанными и снова используемыми для пыток следующего кадета этим адским процессом. Она глубоко вздохнула и медленно развернулась, её босые ноги шаркали по камню. Когда она наконец сумела расположить свои ноги и потратить мгновение, чтобы крепко встать, она подняла взгляд, обнаружив смотрящего на неё отца, редкое проявление эмоций показывалось на его лице. Гордость лучилась из глаз, но также и великая печаль, и она знала, что в этот момент он заново горюет по своему сыну.

«Поздравляю, Легионер,» голос Титуса был хриплым и уставшим, как и у неё, Моррелия могла поклясться, что видела в его глазах влагу.

Моррелия едва могла найти сил, чтобы улыбнуться, однако она сделала это.

«Спасибо, командир,» ответила она.

Она не помнила, что было далее. Позднее Титус рассказал ей, что она потеряла сознание прямо на месте, ему пришлось прыгнуть вперёд, чтобы помешать удариться её упрямой голове о камень. Очнувшись, она оказалась в маленькой комнате, на твёрдой кровати. Осмотрев комнату, она осознала, что мебель была простой и грубой. Кровать была достаточно большой, но твёрдой, неподатливой, а стены были без украшений и голыми, кроме одной вещи. На простом стальном крюку висела чёрная кожаная униформа полноценного Легионера и в тот момент, как она её увидела, она расплакалась. Взяв себя в руки и надев её, она покинула комнату, чтобы обнаружить облокотившегося о стену в коридоре отца.

«Пошли со мной,» сказал он.

Они вдвоём в тишине прошли по крепости, не желая нарушать товарищеское молчание, наступившее между ними. Жизни их обоих изменились в тот момент, как она открыла глаза. Моррелии было тяжело осознать, что она достигла мечты, имеющейся у неё с детства, мечты, которую она делила с братом. Она не была уверена, что должна чувствовать, или сказать. Её отец также не доверял себе, чтобы говорить. Его грудь была переполнена эмоциями и он боялся, что если откроет свой рот, то больше не сможет сдерживать их, так что продолжал молчать.

Они шли по запутанным коридорам, проходили мимо стоящих молча, несущих свой долг и усердно трудившихся над исполнением тысяч дел, требуемых крепости для поддержания своей работы солдат, пока наконец не пришли к исчерченной стене, заполненной надписями. Она бросила растерянный взгляд на своего отца, а он опустил челюсть к своей широкой груди, прикрыв глаза.

«Иди поговори со своим братом,» наказал он.

Моррелия ощутила, как её сердце забилось быстрее от этой команды, и обернулась обратно к стене, укрытой аккуратными рядами имён. Она подошла ближе, проходя глазами по списку, ища то, что было знакомо. Чем ближе она оказывалась к концу, тем больше имён она начала узнавать. Старшие, которые уходили в походы, когда она ещё была кадетом, некоторые были даже на год впереди неё. Наконец она нашла то, что искала. Романус Мариус. Она подняла одну руку и позволила своим мозолистым пальцам пройтись по бороздам, создающим имя её брата. Даже сейчас, спустя годы, у неё было чувство, будто она никогда не могла забыть его лицо, его голос. Он был таким притягательным, способным заставить всех воспрянуть духом и начать желать быть лучшей версией самих себя. Он был таким харизматичным, очаровательным, был тем, за кем хотели следовать люди, всем тем, кем не была она. Она ненавидела его за это, пусть даже и восхищалась им. А он же просто смеялся над ней.

«Морр, не глупи,» говорил он с улыбкой, «ты разве не думаешь, что есть то, что ты можешь сделать лучше меня?»

Она помнила, как непонимающе посмотрела на него. Романус был идеален! Что такого она могла делать лучше его?! Он должно быть прочитал выражение её лица, потому что покачал головой, сделал шаг вперёд и положил руку на её голову. «Поверь мне, Морр. Ко времени, как ты закончишь, я буду смотреть тебе вслед.»

Потерявшись в своих воспоминаниях, она не услышала, как позади неё приблизился отец, его поступь была медленной и тяжёлой.

«Эта стена,» объяснял он, «несёт имена всех тех кадетов, что не пережили посвящение.»

От этого Моррелию переполнили шок