воли? Мне шестьдесят, но я мог бы взять тебя за жирную задницу одной левой.

Пендергаст чуть качнул головой, и под пристальным взглядом фэбээровца д'Агоста, сглотнув, отступил на шаг.

— Вы только посмотрите, — сказал Баллард, когда взгляд серых глаз уперся в него. — Гробовщик играет в фэбээровца. Белое отребье с Юга. Очень даже, как я погляжу, белое отребье.

— К вашим услугам, — тихо ответил Пендергаст.

Баллард захохотал, раздувшись, будто черная мамба, так, что затрещала ткань костюма. Он затянулся сигарой и выдохнул в лица Пендергасту и д'Агосте облако дыма.

Бросив на эбеновый стол распечатку, Пендергаст указал на лакированную дверцу в обшитой панелью стене и сказал:

— Сержант, откройте, пожалуйста, ту панель.

— Минуточку, разве вам, козлам, не нужен ордер?!

— А вы почитайте. — Пендергаст изящным жестом указал на факс.

— Здесь должен быть мой адвокат.

— Для начала мы возьмем под контроль помещение, затем соберем необходимые доказательства — по всем пунктам, указанным в документе. Одно неверное действие, и я надену на вас наручники, а затем предъявлю обвинение в том, что вы препятствуете следствию. На яхте есть еще кто-нибудь?

— Да пошел ты!

Д'Агоста нажал на единственную кнопку у панели, и лакированная дверца отъехала, открыв монитор, клавиатуру и целую стену, начиненную электроникой.

— Сержант, захватите системный блок.

Д'Агоста отодвинул в сторону монитор и, следуя по кабелю, нашел системный блок в нише снизу.

— Не смей! — крикнул Баллард.

Но Пендергаст, кивнув на документ, возразил:

— Действие ордера распространяется и на компьютер.

Д'Агоста с видимым наслаждением вырвал разъемы. Он опечатал CD-привод, дисковод и, опустив системный блок на пол, скрестил руки на груди.

— Оружие имеется? — спросил Пендергаст.

— Конечно, нет.

— Хорошо, — неожиданно мягко произнес фэбээровец, убрав пистолет. — Кроме ордера, мы принесли повестку в суд, которую советую прочитать.

— Я требую адвоката.

— Будет вам адвокат. Но сейчас мы доставим вас в Полис-плаза, где вы под клятвой дадите показания — в присутствии защитника.

— Я звоню ему прямо сейчас.

— Нет, прямо сейчас вы остаетесь в центре комнаты и держите руки на виду. У вас нет права звонить адвокату только потому, что вам того хочется. Придется подождать, пока вам позволят.

— Хрен тебе. Я вне вашей юрисдикции. И ты, альбинос, понятия не имеешь, с кем связался. Я же тебя съем на завтрак, а значок повешу в сортире на память.

— Уверен, адвокат посоветовал бы воздержаться от подобных заверений.

— Я не пойду с вами.

Пендергаст включил рацию.

— Манхэттен, Южный? С кем я говорю? Ширли? Это специальный агент Пендергаст, ФБР. Я в Западной бухте, на судне мистера Балларда…

— Сейчас же выруби рацию!

— Да, верно, — продолжал Пендергаст ровным голосом. — Локк Баллард, промышленник, на яхте «Грозовая туча». Мы забираем его для дачи показаний по делу об убийствах Гроува и Катфорта.

Баллард побледнел. Он наверняка знал, что пресса в Нью-Йорке освещает ход расследования.

— Нет, не подозреваемый. Повторяю: не подозреваемый.

Как ни странно, ударение, с каким Пендергаст произнес последнюю фразу, произвело на Балларда эффект совершенно противоположный.

Баллард посмотрел на них из-под кустистых бровей кроманьонца, сглотнул и заговорил:

— Слушай, Пендергаст, не разыгрывай из себя крутого копа.

— Ширли, нам понадобятся поддержка, чтобы сдерживать толпу, и полицейская машина с сопровождением. Верно. Трех машин для конвоя, полагаю, хватит. Хотя, если по уму, лучше организовать все четыре. Баллард — личность заметная, без шумихи не обойдется.

Спрятав рацию в карман, Пендергаст передал Балларду свой сотовый:

— Вот теперь звоните адвокату. Мы отправляемся в Полис-плаза, в комнату для допросов — подвальный этаж. Будем там через сорок минут. Кофе обеспечим.

— Козел. — Сделав звонок, Баллард вернул телефон.

— Полагаю, адвокат, как и я, посоветовал держать рот на замке? — улыбнулся Пендергаст.

Баллард не сказал ничего.

Пендергаст принялся бесцельно бродить по салону, восхищенно разглядывая оттиски на деревянных панелях. Казалось, он просто убивает время.

— Так мы идем? — не выдержал Баллард.

— Он все-таки разговаривает, — заметил д'Агоста.

— Похоже, наш мистер Баллард такой человек. — Пендергаст кивнул с отсутствующим видом. — Не слушает добрых советов.

Баллард умолк, едва сдерживая ярость.

— Думаю, сержант, придется здесь задержаться, чтобы все осмотреть. Понимаете?

Д'Агоста понял, к чему клонит товарищ.

— Конечно.

Терпение Балларда обращалось в пар, а Пендергаст все бродил по залу: то пролистает газету, то полюбуется литографией в рамке. Вот вдалеке завыли сирены, недовольно загавкал мегафон, а фэбээровец только взял со стола номер «Форчун»[68], небрежно пролистал и положил обратно. Взглянув на часы, он обратился к напарнику:

— Сержант д'Агоста, как полагаете, я ничего не забыл?

— Вы не проверили фотоальбом.

— Блестяще, спасибо!

На некоторых страницах фэбээровец задержался, словно пытаясь запомнить лица на снимках. Наконец он захлопнул альбом и, вздохнув, произнес:

— Пройдемте, мистер Баллард.

Потемнев, Баллард накинул ветровку и последовал за Пендергастом. С тараном на плече д'Агоста шел в арьергарде. Стоило троим ступить на пирс, как их оглушил шум толпы. Выли сирены, плевался в мегафон офицер. За оградой фоторепортеры дрались за место в поисках удачного ракурса. В аллее полиция расчищала дорогу конвою.

Баллард остолбенел.

— Ублюдок! — выплюнул он в лицо Пендергасту. — Так вот зачем ты тянул время!

— Так и вижу тебя на первой полосе «Дейли ньюс», — кивнул д'Агоста. — С ветровкой на голове ты станешь звездой номера.

Глава 24

На служебной машине Брайс Гарриман возвращался в город. Брань, давка и ноль информации — все, чего он добился в порту, где пресса устроила на копов настоящую охоту. Вот и лови после этого полицейские радиосигналы. Только время потратил. Ехал бы сразу в офис строчить статью про убийство Катфорта.

Впереди на Уэст-стрит движение застопорилось. Проклиная невезение, Гарриман давил на клаксон. Реши он ехать в метро, не пришлось бы сейчас куковать в пробке. Раньше пяти в офис не попадешь, а в десять — уже сдавать статью в утренний номер.

Гарриман успел перебрать в уме с десяток вариантов введения. Вновь и вновь он мысленно вставал у дома Катфорта — среди сборища, что кричит, требует, алчет вестей. Для этой толпы он и писал. Сейчас, когда Смитбека нет и «Таймс» упорно не желает видеть в убийстве сенсацию, у Гарримана развязаны руки.

Однако если он просто скажет, мол, убили Катфорта, и все, темы хватит на один выпуск. Или на два. Когда пишешь статьи про убийства, становишься будто хроникером убийцы: за перо берешься, когда — или же если — он соизволит ударить. Так что необходимо найти оригинальный подход.

Показав средний палец тем, кто стоял позади, Гарриман дал задний ход. Рискуя своей машиной и машинами еще с полдесятка водителей, он расчистил перед собой свободный