Дюжина детских ручонок удерживает меня на месте, пока из темноты ползет какое-то существо. Оно подползает ближе. Еще ближе.

Сквозь стон ветра я слышу слова. Ветер напевает странную бессмысленную песню.

«Фи-фай-фо-фит, здесь сирена сладко спит; фи-фай-фа-фэй, выдергаем перья ей и утащим в царство фей».

Я пытаюсь вырваться из рук детей, но у меня не получается. Обернувшись к окну, я вижу за стеклом силуэт – он чернее самой ночи.

Я куда-то плыву, волны уносят меня в открытое море.

Двери хлопают, дребезжат оконные стекла.

«Впусти меня, сирена, я дам тебе крылья, и ты сможешь летать».

Клянусь, этот голос раздается у меня в мозгу.

«Просто открой дверь и раздвинь свои хорошенькие ножки».

Я тяжело перевожу дух, и мой вздох разносится по пустому дому.

«Каллипсо, мы сделаем это быстро…»

На этом странный сон заканчивается, и я проваливаюсь во тьму.

Меня будят солнечные лучи, льющиеся в окно. Я протираю глаза и чувствую, как что-то щекочет мне нос. На подушку, медленно кружась, падает перышко.

Я убираю волосы с лица и смотрю на часы.

Два часа дня?

Я вовсе не собиралась спать так долго. С другой стороны, я и не спала толком; с трудом выкарабкавшись из одного кошмара, я погружалась в другой.

Я сбрасываю простыни, и в воздух поднимаются десятки мелких перьев.

Произношу про себя несколько непристойных ругательств. Только не постель.

Наверное, Эли разодрал мое стеганое одеяло. И как я вчера не заметила…

Выбираюсь из постели, взметая тучу перьев.

Ох!

Я наклоняюсь, чтобы стряхнуть их с коленей, и замечаю, что весь пол усыпан перьями из одеяла. Сотни перьев разложены рядами, подобно лучам, отходящим от кровати.

Я снова забираюсь на кровать и, вытянув шею, рассматриваю странную картину.

И когда я понимаю, что это такое, кровь стынет в жилах.

Это крыло. Рисунок из перьев изображает крыло.

Кто-то был здесь. В моем доме. В моей спальне. Кто-то ходил вокруг меня, пока я спала, и тщательно, не торопясь, раскладывал на полу сотни перьев.

Я осторожно слезаю на пол, обхожу кровать, чувствуя, как мурашки бегут по коже… Да, так оно и есть: точно такое же крыло изображено с другой стороны. Я машинально подношу руку ко рту. Сердце колотится о ребра.

Откуда взялись все эти перья?

Я отбрасываю простыни, дергаю на себя толстое одеяло – целое и невредимое.

Но простыня на резинке и матрас изодраны в клочья. Прямо на том месте, где я спала. А я совершенно точно помню, что вечером, когда я ложилась спать, все было в порядке.

Я никак не могу осознать происшедшее, весь этот ужас. И я ничего не слышала, ничего не почувствовала. Неизвестный должен был касаться меня, чтобы разорвать матрас и выпотрошить его.

Почему я не проснулась?

Я чувствую, что начинаю задыхаться, воздуха не хватает. Я машинально отступаю назад, натыкаюсь на кровать.

Я открываю рот и слышу собственный голос.

– Торговец, я хочу…

Дес возникает в комнате раньше, чем я успеваю договорить.

В первые несколько мгновений он смотрит на меня. Я вижу, что он очень рад – рад тому, что я позвала его.

А потом он замечает перья. Проклятые перья, они повсюду.

– Что здесь произошло? – Это даже не вопрос; это угроза, адресованная тому, кто побывал у меня ночью. При звуках этого голоса у меня на затылке волосы шевелятся.

– Не знаю, – качаю я головой.

Дес обходит кровать, рассматривает «рисунок». Ему почти удается сохранять видимость спокойствия, но я замечаю призрачные очертания его крыльев.

Он наклоняется к матрасу, набирает пригоршню перьев.

– Это сделали, когда ты спала?

– Да, – хрипло выговариваю я. Мне противно слышать собственный голос: это голос жалкого, запуганного существа.

Я обнимаю себя руками, чтобы унять дрожь. Я чувствую себя так, словно надо мной надругались в моем собственном доме, в моем убежище.

Дес отбрасывает перья и идет к стеклянным дверям. Насколько я могу судить, они заперты изнутри.

Он прикасается к губам кончиками пальцев. Я чувствую присутствие его магии; она набирает силу с каждой секундой. Мои наэлектризованные волосы потрескивают.

– Ты находишься под моей защитой, – говорит он. – Уже очень давно. И тот, кто это сделал, каким-то образом узнал о наших отношениях.

Когда он говорит, доски пола трещат у него под ногами, и стеклянные двери за его спиной начинают дребезжать, как прошлой ночью, во время бури. Я слышу хруст – одно из стекол треснуло.

– Никто – никто – не смеет прикасаться к существу, находящемуся под моей защитой.

За спиной Торговца на миг появляются крылья и тут же исчезают.

Я всего лишь женщина, и могу признаться, что в этот момент побаиваюсь Деса. Я чувствую не только магию, но и дикую ярость. И в очередной раз четко осознаю, насколько сильно эльфы отличаются от людей. Их гнев сильнее, он более разрушителен, чем может вообразить себе обитатель Земли. И терпение у них заканчивается намного быстрее.

Лицо Деса искажает жестокая, безжалостная гримаса, и я понимаю, что он вот-вот потеряет контроль над собой.

– Пожалуйста, только не убивай никого из-за меня, – прошу я. Тогда, семь лет назад, дело едва не дошло до убийства.

Он смеется, но это жестокий смех.

– Все бусины мира не заставят меня согласиться выполнить твою просьбу. – Торговец подходит ко мне, сжимает в руках мое запястье.

Глаза его горят, но постепенно он успокаивается.

– А теперь, херувимчик, – медовым голосом говорит он, – твоя первая расплата за сегодняшний день. Ты переезжаешь ко мне и будешь жить там до тех пор, пока не избавишься от всех бусин.

Март, семь лет назад

Дес сидит на моем письменном столе, положив ногу в тяжелом ботинке на спинку компьютерного кресла. Спиной прислонился к оконной раме. Он рисует. Студенты, которые проходят из общежития в аудитории и обратно, должны видеть его силуэт за стеклом. Моя комната на втором этаже женского общежития, и окно выходит во двор кампуса. Любой, кто проходит мимо, должен видеть в окне могучую фигуру Деса.

Но его никто не видит. Я в этом абсолютно уверена: если бы кто-то заметил мужчину в окне, комендант общежития ломилась бы в дверь самое большее через две секунды.