долго, то слабея, то усиливаясь, и вот падают первые большие капли, вестники летнего ливня. Над силуэтом незнакомки раскрывается туго натянутый зонтик. Дождь стучит по нему. К Марку оборачивается лицо, и он видит перед собой каре-зелёные миндалевидные глаза Люды. Ему припомнилась эта первая встреча, а потом последняя, здесь, когда Люда делала вид, что он её побил… А перед этим молчаливый разговор с помощью рук. Он тешил себя надеждой, что она останется в живых и расскажет об их судьбе. Одновременно с этими мыслями его охватывал приступ бешенства, что он не может ничем повредить этот пиратский корабль, дать знать о нём… Марк вспомнил о синем пакете у себя на груди. Просунул руку под рубашку, нащупал его и с радостью обнаружил, что конверт сделан из крепкой пергаментной бумаги, размокающей не так быстро, как обычная. Значит, бумаги сохранятся долгое время, и, возможно, его труп принесёт какие-то важные сведения… Вдруг до него долетает звук отдалённого взрыва. Марк прислушивается, но больше ничего особенного… Только чувствует, что лодка снова погрузилась под воду.

Марк засмотрелся на Ясю, которая заснула, положив голову ему на колени. Её худенькое загорелое лицо казалось совсем детским, утратив выражение серьёзности, которое он всегда привык на нём видеть. Коротко заплетённая коса упала на тонкую руку с мозолистой ладонью. Юнга подумал о жизни Найдёнки, которая не помнила ни материнской, ни отцовской ласки… До последнего времени у неё не было друзей, да и вообще близких людей. Лишь когда был убит Ковальчук, ей начала улыбаться судьба… И вот, ни за что ни про что, с ней случилось это ужасное происшествие, теперь она погибнет… А может быть, пираты её не убьют? Может, для них будет достаточно его смерти? Нет, эти ночные злодеи боятся оставлять живых свидетелей. Всех троих ждёт одно и то же — смерть. Возможно, Люде удастся прожить ещё какой-то день или два. Правда, это увеличивает её шансы на спасение… Марк пытался найти какой-нибудь способ спастись, но придумать ничего не мог.

Яся спала очень спокойно, и парень, вглядываясь в её лицо, несколько раз замечал на нём лукавую улыбку: наверное, ей снилось что-то приятное. Он жалел девочку и завидовал ей, потому что сам заснуть не мог. Несколько раз он пытался это сделать, но каждый раз, когда приближалась дремота, обливался холодным потом, потому что в его воображении возникали Яся и Люда, умирающие ужасной смертью. О себе он уже забыл, передумал всё, но его спутницы не выходили из головы, и каждый раз он вспоминал рассказ Анча об утоплении инспектора и рыбака. В такие минуты он сжимал кулаки и бил ими по палубе, но каждый раз боль в раненой руке возвращала ему рассудительность, и он со страхом поглядывал, не проснулась ли Яся. Он хотел, чтобы она крепко спала и чтобы ей снились последние сладкие сны в её жизни. Девочка не просыпалась. Только один раз повернулась на бок, припала щекой к его ноге, как к подушке, и, выпустив из руки косу, прошептала: «Мама». И осветившаяся щёчка заискрилась радостью. Наверное, девочке приснилась мать, которую она давно забыла. Марк окаменел и впервые за всё время почувствовал, как по его лицу катятся слёзы.

Вдруг открылась дверь. «Неужели пора?» На пороге стоит Анч, а за ним матросы. Марку предлагают выйти. Он целует Ясю в лоб, осторожно укладывает её голову на пол и поднимается. Как только он оказывается в коридоре, Анч вскакивает в помещение, толкает девочку, будит её и велит тоже выйти. Их ведут мимо командирской каюты куда-то дальше. Значит, больше допрашивать не будут. Впереди идёт матрос, за ним Марк, за Марком Яся, а позади Анч и ещё двое или трое матросов. По трапу через открытый люк выходят на палубу. Их овевает лёгкий поток ночного воздуха.

Лодка, всплыв на поверхность, стоит неподвижно. Вскоре должно светать. Уже начинают бледнеть звёзды на небе, светлеет широкая полоса на востоке, редеют сумерки. Чёрная мелкая волна легонько плещется о металлические стены лодки.

Матрос, шедший впереди, пропускает их перед собой, а потом прячется назад в люк. Вместо него показывается Анч. Он обращает внимание парня и девочки на великолепное звёздное небо, на тихую погоду. Потом спрашивает, почему они дрожат, ведь на воздухе совсем не холодно.

— На вашем море август — прекрасный месяц, — говорит шпион. — А вскоре начнутся лунные ночи… К сожалению, сейчас мы можем дать вам возможность рассматривать только звёзды и дышать свежим морским воздухом. Это целебный воздух. Доктора считают, что в морском воздухе на расстоянии более ста километров от берега нет ни единой бактерии.

Марк и Яся не отвечали. Они стояли на палубе, смотрели на море и, действительно, с наслаждением дышали свежим воздухом после долгого пребывания в закрытой лодке под водой. Они искали глазами какой-нибудь хотя бы отдалённый огонёк или силуэт. Но безуспешно — командир подводной лодки выбрал место, отдалённое от всех морских путей, куда даже редко заезжали рыбаки.

Анч помолчал, а потом, остановившись на ступеньках к люку, сказал:

— Может быть, вам показать мешок, в котором провёл несколько приятных минут Тимош Бойчук? Молчите? Ну, тогда позвольте пожелать вам всего наилучшего.

Он быстро скрылся и закрыл над собой люк. Парень и девочка остались одни. Яся подошла к Марку и прижалась, будто ища у него защиты. В это время в надстройке боевой рубки открылся маленький иллюминатор, и оттуда вновь послышался голос Анча:

— Эй, там! Сейчас лодка уйдёт под воду. Если в последнюю минуту вы согласитесь делать всё, что вам скажут, стукните сюда.

Стекло иллюминатора опустилось.

Послышалось бурление воды за кормой. Лопасти винтов, медленно вращаясь, перелопачивали воду, и лодка понемногу сдвинулась с места. Движение ускорялось.

За лодкой побежали чёрные бороздки; она начала погружаться в воду. Парень и девочка, крепко сжав друг другу руки, стояли на палубе. Марк почувствовал, что Яся вырывает свою руку, и отпустил её. Девочка бегом бросилась к боевой рубке и начала молотить кулачками в иллюминатор. Юнга растерянно посмотрел ей вслед и мигом подскочил к ней. Два противоположных чувства боролись в нём. Он сам боялся, что Яся погибнет, но пусть уж лучше погибнет, чем станет предательницей. Он протянул руки, чтобы оттащить её от иллюминатора, но руки повисли в воздухе. Лодка перестала погружаться, открылся иллюминатор, и снова послышался торжествующенасмешливый голос Анча:

— Одумались? Вы согласны?

— Я хотела вам сказать, рассказать… — торопилась девочка.

— Яся! — с выражением отчаяния и предупреждения вскричал Марк.

Девочка не обратила на него внимания.

— Вы никогда