который они делили на двоих. Она крепко сжимала его ладонь, и он мысленно благодарил ее за это. Потому что еще секунда – и он сам нырнул бы в поток. Но в этот раз уйдя на дно с концами.

– Пусти! Я не хочу!

Хриса толкнула сына вперед, и его чуть не снесло течением.

– Это все ради вас с Ранви! Я спасаю нам жизнь! – Она сделала шаг вперед – и ее тело накрыла волна.

Хриса вынырнула из воды, но Ранви в ее руках уже не было.

– Вот видишь, это не больно. Зато теперь она свободна. – Мама ухватила сына за капюшон и потянула на себя. – Не бойся, ситэ, я рядом.

– Я не хочу! Мам! Пусти!! – Эвон бился в истерике, но она не слушала.

Травник не заметил, как сжал руку сиафа. Он вновь ощутил холод воды и тяжесть одежды, которая неумолимо тянула его вниз.

– Папа, помоги! – Маленький Эвон увидел приближающегося Олафура.

– Держи ее! Держи Хрису! – крикнул король.

В глазах маленького Эвона появилась надежда. Он хотел жить. Вместе с мамой и Ранви.

– Улыбнись, ситэ. Сейчас начнется наша новая жизнь.

Последние слова заглушила волна. Мама ушла под воду и потянула за собой сына. Захлебываясь, Эвон поддался сносящему его потоку. Мама тонула с улыбкой на лице, а он, пытаясь выжить, тянул руки к ней. Легкие обожгло. Вдыхая воду, Эвон понял, что сейчас умрет. Но отец схватил его и потащил наверх. Эвон продолжал крепко держать маму, но ее тяжелое тело тянуло его вниз. Она смотрела на него остекленевшими глазами и улыбалась. Наконец она нашла покой. Наконец стала свободной, и, разжав руку, она отпустила сына. Течение уносило ее дальше по реке, и на поверхность Олафур вытянул лишь Эвона. Швырнув его на снег, король накинулся сверху. Он начал душить сына и отчаянно закричал:

– Это ты во всем виноват! Это ты ее убил!

Новая вспышка вернула Эвона и Юри обратно, на ночной, покрытый льдом берег. Юри обняла трясущегося от страха травника, и, упав вместе с ней на снег, он горько зарыдал. Сидя на коленях, он отчаянно кричал в шею сиафа, сжимая на ней одежду, и трясся на ее руках. Она молча прижимала его к себе и горько плакала сама. Эвону было тяжело вновь переживать все это. Было больно видеть маму с сестрой. И опять… Опять видеть их смерть. Тогда Эвон был ребенком. Ничего не смыслящим мальчиком, который хотел жить. Все эти годы он винил себя в смерти матери, о которой отец напоминал каждый проклятый день.

Травник сбежал, надеясь забыть, но руку матери он ловил в каждом сне. Улыбался, когда вспоминал ее последние слова. Эвон пытался умереть, но, уже держа нож у горла, не решался. Боялся боли и того, что сделает это неправильно. Эвону хотелось быстрой смерти, пусть даже ему и казалось, будто он заслуживал вечные муки.

Напиваясь до беспамятства, травник забывался в женщинах. А утром вновь рыдал в подушку, думая о том, что было бы, если бы он тогда не отпустил маму. Но сейчас, смотря на это со стороны, он все понял.

Мама не могла поступить иначе. Отец издевался над ней, и она, устав бороться, решила, что смерть будет единственным решением. Она хотела забрать с собой детей, будущее которых могло никогда не наступить. Олафур не щадил даже их и избивал до потери сознания, стоило им сделать что-то не так. Она не слабачка, Варга ошиблась. Мама была сильной, ведь столько лет терпеть нападки, улыбаться слугам днем и горько плакать от страха ночью мог не каждый. Она не виновата, что олхи выбрали ей такую судьбу. Мама, кажется, была единственной, кому оставалось лишь принять ее, а не менять предначертанное. А Эвон… Он хотел жить и, боясь умереть, отпустил тяжелое тело, которое не смог бы вытянуть из быстрого потока. В смерти мамы виноват отец, а не ребенок, которого он мучил каждый день, повторяя одни и те же слова, чтобы тот навсегда запомнил холод ночи и остекленевшие глаза матери.

– Я не виноват… – Он плакал в плечо Юри. – Я не виноват…

Глава 27. Юстин

Труп Гаюна лежал на земле рядом с его домом. Тело высохло, белая кожа обтянула кости, будто из советника высосали не только душу, но и кровь. Рядом с ним была и Ача, точно такая же, исхудавшая, словно кто-то раскопал пески и достал из них давно разложившийся труп.

Юстин в теле Сэтила молча смотрел на них.

– Господин, нам нужно убрать тела. Они пугают народ.

Вокруг дома Гаюна под тенью пальм стояли местные жители и, возбужденно переговариваясь, заглядывали за невысокий забор.

– Занесите их внутрь.

Слуги аккуратно положили погибших на носилки и унесли в дом, где окнами и дверьми служили листья, которые пытался сорвать жадный ветер.

– Расходитесь! – приказал король. – Идите в дома и не покидайте их, пока мы не поймаем преступника.

– Это не первые смерти, Сэтил! – крикнул кто-то из толпы.

– Да! – подхватил другой. – Так же умер и наш скот.

– Так же? – Король подошел ближе к ним.

– Верно, верно! Мы каждый день видим мертвецов. Знаем, о чем говорим. – Все кивали, подтверждая эти слова. – Их убивают солнце и голод. Но даже они так не уродуют тела.

– У нас ночью подохло два быка. И выглядели они как эти. – Женщина указала на дом. – Будто всю жизнь из них высосали, но вокруг – ни капли крови. Лишь кожа да кости.

– На нас наслали проклятие, король! – завопил парень, и все, подхватив его слова, испуганно зашептались.

– Мы все умрем… – заплакала старушка.

– Я прошу вас, успокойтесь.

Услышав бархатистый голос Сэтила, все умолкли.

– Я со всем разберусь. А пока те, кто боится оставаться в своих домах, могут прийти ко мне во дворец. Он хоть и разрушен, но охраняем.

– Спасибо, господин! Спасибо! – выкрикивали жители.

Его город был совсем маленьким. Таким, что народ мог поместиться в главном замке. Этими людьми Сэтил дорожил больше всего, и он собирался защитить их от беды.

– Вы уверены, мой король? – глядя на удалявшуюся в сторону замка толпу, спросил Абиг.

Людей тут ничего не держало. Они даже не забрали свои вещи, не проверили дома и скот. Они молча взяли детей и направились по дороге, обжигая ноги раскаленным песком.

– Уверен, – ответил Сэтил, шагнув в жилище Гаюна.

Юстину порядком надоели эти сны, и он не понимал, почему сэтхи показывают их. Зачем рассказывают историю давно погибшего олхи и заставляют слушать эти скучные речи? Каждый раз Юстин мечтал поскорее открыть глаза. Но сегодня сон был тревожным и терзающим – не таким, как обычно.

– Мы нашли это у охотницы на змей. – Слуга подошел к королю и протянул ему сверток, который до этого Ача крепко сжимала в руке.

Сэтил взял его и аккуратно раскрыл. В руках короля лежал неограненный аметист: сверкающий на солнце фиолетовый кристалл на веревочке. Юстин не мог не узнать его. Теперь он с интересом ждал, когда же Сэтил наденет его на шею. Тот самый проклятый камень, который в будущем всучит новой пешке и убийце королевской семьи.

Поганый кулон, с которого все началось. Как Юстин мог про него забыть? Нужно срочно проснуться и найти его. Но сон унес его в спальню, которую он уже видел. Покои девушки с белыми волосами и мерцающим, будто звезды, лицом.

– Помоги мне, светлячок. Мой народ умирает, – умолял ее Сэтил.

– Так удивительно, что секунды назад ты стоял передо мной на коленях не за этим. – Она гладила его подбородок.

– Я в отчаянии. Жара и солнце иссушают мою землю. Мои люди умирают от голода и обезвоживания. Прошу тебя, забери его.

– Кого?

– Забери солнце, Эвер.

Так все это время Юстин видел… святую Эверока?! Вот кто умер от рук Сэтила. Это она отвергала его в одних снах и страстно любила в других. Богиня западной страны, которую все знают как добрую и светлую покровительницу жизни и Солнца. Ее ставят в пример, восхваляют и считают идеалом