— Я смотрю, у вас космические цены. — Официантка сочувственно улыбается. — Ром с тремя кусочками льда и лимон, пожалуйста, отдельно.

Я чувствую себя неопрятным Джерардом Батлером рядом с этими разодетыми курвами, они то и дело смотрят в мою сторону, бесконечно шушукаясь. Кажется, я заразилась агрессией от Меллона. Аминь. Не будем вспоминать его. Официант приносит мой алкоголь, благодарно принимаю его с ее рук и делаю большой глоток.

— Ты не уедешь сегодня. — Поперхнувшись, я выпускаю всю жидкость, которую даже не успела проглотить, огромным фонтаном изо рта и носа прямо на девку, которая только что жадно смотрела мне за спину.

— Боже, — выдыхаю я, зажав горящий нос салфеткой, кажется, внутри сгорает вся слизистая.

— Зато насморка не будет. Ты только что убила все бактерии, — доносится голос Гранта.

— ПОШЕЛ БЫ ТЫ… — сама не узнаю свой гундосый голос, глаза нещадно слезятся, и я прижимаю к лицу вторую салфетку, нащупанную на столе.

— Я взял сумку, сама найдешь назад дорогу. — Вот тут у меня врубается внутренний монстр и с диким воплем, я на ощупь хватаю Гранта за ляжку и с силой сжимаю.

— Не смей трогать мои вещи. — Чувствую, как его рука приподнимает меня за подмышку и потихоньку подталкивает к выходу.

— Буянит моя душа. Хорошо, что нашел ее. Не стоит беспокойства, не вызывайте никого. — Убираю салфетки от глаз и оглядываюсь на отнюдь не встревоженную официантку, она зависла с тупой улыбкой на лице.

— Что ты плетешь, ненормальный? — Выхватываю свою сумку, громко сморкаюсь в салфетку, вытираю нос и выкидываю в ближайшую урну. — Не стоит ставить меня в неловкое положение.

— Ты сама себя в него ставишь. Спускайся, нам надо усадить тебя в мою машину и поговорить. — Выдергиваю руку, когда эскалаторная дорожка останавливается на моем этаже, и иду прямо к паспортному контролю. Позади себя слышу смешок.

— Ты не уедешь сегодня, — довольным голосом говорит он.

— Надо правильно сформулировать речь. Это самолет Иисусе, а значит, я улечу. Ариведерчи, пупсик. — Он снова смеется этим густым басом, ему бы топор в руки, самый настоящий — лесник.

Подхожу к девушкам из паспортного контроля, они переглядываются, видимо, унюхав добрую порцию пролившегося мимо моего рта напитка пиратов. Амбре отлично пахнет, я мило улыбаюсь и пожимаю плечами. Разуваюсь и ставлю сумку на ленточную дорожку для проверки металлодетектора.

— Простите, подождите минуту. — Девушка за компьютером останавливает ленту и указывает на мою обувь. — Обуйтесь пока.

Я оборачиваюсь на Меллона, стоящего в своей фирменной стойке, скрестив руки на груди. Он счастлив и ничем не может скрыть это удовольствие от моего унижения. Я начинаю обуваться, но лишь для того, чтобы не стоять на грязном полу.

— Извините, но ваш рейс на Майями не здесь регистрируется. И вылет через двенадцать часов. — С улыбкой девушка отдает мне билет, я пялюсь на нее огромными выпученными глазами, с трудом соображая, о чем она толкует.

— Вы ошибаетесь, проверьте еще раз билет, пожалуйста. — Оборачиваюсь на довольную рожу Гранта и пихаю свой билет для новой проверки.

Девушки снова переглядываются, берут мой билет и рассматривают его.

— Посмотрите сами, здесь же все написано. — Они протягивают мне билет, и я выхватываю его, чтобы удостовериться своими глазами, что он действительно летит не туда. — Хорошего вам вечера.

Я бы с удовольствием отправила их в ад, но только не они были в этом виноваты. Схватив свою сумку, я широким шагом направляюсь мимо Гранта, запинаясь об не зашнурованные шнурки, когда слышу этот звук медленно порванной бумаги. Тут не надо быть гением, чтобы понять, что именно рвет этот маньяк. Он не отстает от меня, движется рядом.

— Я ненавижу тебя, — еле выговариваю от скопившегося яда во рту, сводящего скулы.

Качусь вниз к кассам на эскалаторе, если он думает, что таким образом остановит меня, ему придется попотеть. Очередь гигантская, смотрю на табло, посадка уже давно идет, а я тут бегаю, как последний бойскаут, в поисках потерянного значка. Никто не собирается меня пропускать, соответственно, бесконечно матерясь про себя, я жду, когда вся эта толпа продет через конвейер, и, наконец, настанет моя очередь. Время неимоверно тянется, на табло извещают о завершении посадки, и я начинаю толкаться в очереди, как умалишенная, размахивая билетом, как флагом в день независимости. Отпихнув милую парочку, извиняясь и густо краснея, я становлюсь напротив кассы уже совершенно не в себе.

— Извините, — снова говорю людям, стоящим в очереди. — Девушка, билет до Хендрикса, пожалуйста. — Улыбка на ее лице испаряется, и она хмурится.

— К сожалению, на ближайшие рейсы нет билетов. — Она отдает мои документы мне назад.

— Вы надо мной издеваетесь? — Стучу документами по стойке и смотрю на карту мира, висящую за ее спиной. — На ближайшие часы, вы имеете в виду?

— Неделю. — У меня начинается обширная головная боль. — Если вы заполните на нашем сайте…

Я отхожу от стойки, толкаю парочку, перед которыми я еще недавно извинялась, пока пробивалась через толпу. Теперь уже безразлично, что они там думают и как мне плюнут в спину. Безразлично!

Мой внутренний навигатор сбился, а жизненные силы вернутся только в том случае, если меня остановит добрая порция рома. Покрутившись на месте пару секунду, я снова беру курс на ресторан, не общаясь с подлым мошенником и наглым пройдохой, идущим следом. И я бы на его месте не прикасалась ко мне до тройной дозы спиртного, а там посмотрим. Сомневаюсь, что Меллон боится произносить пафосную речь о своей победе. Он все спланировал, и мои усилия как с гуся вода. А так как на поезде я не поеду, самолет — мой единственный шанс. Поехать с ним в машине?! Да ни за что!

Поэтому, с шумом открыв двери того самого ресторана, я даже не посмотрела, не пришибет ли ими глыбу мышц, идущую следом, уселась за барную стойку, ошарашив официантку, только сменившую блузку. Шлепнув громко сумкой по сидению, я достала бумажник и вытащила первую двадцатку, мгновенно округлив ее до шестидесяти.

— Продолжим наше знакомство, — с кислой улыбкой сообщаю я. — Запаситесь терпением, салфетками и ведром, на всякий случай. Я надолго.

Первое, что я чувствую, это неприятная тряска, и меня мутит. Наверное, подобное ощущают на себе новорожденные, когда родители засовывают тех в коляску и катают по шумным улицам и супермаркетам. Мягкое покачивание сменяется очередной тряской, и я с трудом разлепляю спекшиеся губы. Сухость во рту и неудобное застывшее положение ног, вызывают спазм коликов где-то в боку и перебегают миллионами маленьких кусачих муравьев прямо к стопе. Приподнимаю спину и дёргаюсь, привязанная ремнями, может меня уже успели поместить в психушку? Затекшая рука и онемевшая щека тому прямое доказательство.

— Пить хочешь? — И все, можно оставить свои попытки приподняться, по звуку мотора понятно, что это автомобиль, причем жутко неудобный. — Вытяни руку и возьми на заднем сидении в бумажном пакете.