Но мне это все не нравится. Тем более, я не уверен, что то, что спасение Мии снимает с Сандерса другое тяжелое преступление.

— Отойди от него, Мия, — приказываю я, и девушка слушается, замечая мой взгляд и оценив жесткий тон. Тяжело вздыхает, осознавая, что спор и война с мужем бесполезна. Встаю, и склонившись над Риком, задаю ему всего один вопрос:

— Кто-то сдал меня Энтони. Как докажешь, что это не ты? — тут же сканирую его ответный взор и реакцию. Пока мне не стыдно, за то, что лицо друга сейчас выглядит так, словно он упавший в лужу крови алкоголик.

— Я не предавал тебя, Киан. Как ты можешь думать, что это я? После всего, что я для тебя сделал? После того, как прикрывал и подстраховывал перед Морте? У тебя все в порядке с головой, брат? От безумия, уже крыша едет, — с искренним возмущением и шипя от боли, выдает Сандерс, пока я наблюдаю за струйкой крови, стремительно стекающей к его верхней разбитой и распухшей губе.

Не нужно быть мастером физиогномики, чтобы прочитать и почувствовать, что он говорит правду. Он действительно не мог сдать меня, я изначально это знал и чувствовал. Просто дал волю своей злобе и мести за Антея и выместил их на человеке, который попал под мой горячий кулак.

Я сам себя не выношу сейчас. И в уме быстро прикидываю, что нужно проверить всех замешанных в деле, а главное — Ларри Спрингса. С одной стороны сдать предать меня мог любой, или например, Трой Кларк мог сам анонимно слить информацию дону…но что-то мне подсказывает, что установить личность предателя почти невозможно.

— Мне очень жаль, Рик, — нахожу в себе силы попросить прощения у друга и протягиваю ему ладонь. С трудом приподнимаясь на локте, Риккардо поднимает руку и хватается за меня. Ставлю его на ноги, оценивая причиненный ущерб Сандерсу.

Это полный пи*здец, но жить будет.

— Я не смог совладать с эмоциями. Антей в опасности, — ощущая неприятное давление в груди, сообщаю я. — И если бы не ты, Амелия была бы тоже в опасности. Спасибо. Нам ещё предстоит найти этого урода. Я так понимаю он спрыгнул в бассейн? — вариантов у него было немного. Мой личный бассейн находится как раз под балконом и в него можно спрыгнуть со второго этажа.

— Ты просто псих, — едва дыша, осипшим голосом выплевывает Рик. — Ты сломал мне челюсть, — Сандерс раскрывает рот и скалится, обнажая окровавленные зубы.

Нет, не сломал.

— Ты же ей двигаешь, — спокойно отрезаю я.

Рик тяжело выдыхает, смерив меня обозленным взором. Его спасло то, что он в хорошей физической форме, и даже, кажется, успевал отражать некоторые мои удары. Не будь я так разъярён из-за страха за Антея и Мии, он бы возможно бы и сам сломал бы мне парочку ребер.

— Ладно, поговорим позже. Эту ночь проведешь в гостиной. Я вызову кого-нибудь из отряда, тебя увезут к моему личному врачу в больницу. Он меня и в худшем состоянии лечил и зашивал, — обнадеживаю Рика.

С горечью вспоминаю о Дэймосе и Фобосе, которым также требуется помощь. Если она еще поможет их спасти. Я не знаю, какую дозу снотворного вколол им нападающий. Ублюдок. Он сгорит в аду за бесчеловечное отношение к животным. И я устрою ему этот ад при жизни. — И ветеринара.

— Хорошо. Надеюсь, я буду как новенький, — морщится от боли Рик, опуская плечи. Из его носа и рассеченной брови до сих пор течет кровь, напоминая мне о том, какой я бешенный и неадекватный ублюдок.

— Киан, я уверен, что это был Стефан или кто-то из его людей, — озвучивает мои подозрения Рик, когда мы спускаемся. Я беру Амелию с собой, не желая оставлять ее одну в спальне.

— Определённо, — мрачно отзываюсь я.

* * *

Через полчаса я сижу на краю кровати, прижимая к себе Мию, словно маленькую девочку, которая устроилась у меня на коленях. Её пальцы порхают по моему затылку и волосам, она неотрывно смотрит на меня. В ее глазах так много всего: страх, боль, осуждение, недосказанность…опасение, страсть, мольба о защите. Она нуждается во мне и боится меня, я это чувствую каждой порой на коже. Ощущаю мелкую дрожь ее хрупкого тела, и прижимаю к себе крепче, стараясь успокоить.

Теперь она будет бояться спать одна. И я пока не знаю, как смогу обеспечить ей стопроцентную безопасность. Амелия под ударом — и это неоспоримый факт.

Мы все под ударом. У меня такое чувство, что отныне я, моя жена, мой сын, мои планы и цели — мы все находимся на минном поле, и мне предстоит сыграть в сапера, у которого нет права на ошибку.

Наконец, я успокаиваю Мию и связываюсь со своим связующим агентом в ФБР, покидая спальню. Выхожу на балкон, прочно закрывая дверь.

— Мистер Морте, ваш сын в безопасности, — это первое, что я слышу, когда звоню лейтенанту Коуди Беннету.

— Мне недостаточно слов. Мне нужно знать все. Как вы вообще могли допустить произошедшее? А если бы они его убили? Скажите мне его местоположение немедленно. Я хочу сам контролировать безопасность своего сына, — сквозь зубы рычу я, ударяя кулаком по каменной стене, разделяющей балкон и спальню. Не сомневаюсь, Амелия сейчас вновь вздрогнула.

— Отсуди свой пыл, Киан. Все эти годы Антей находится под нашим строгим наблюдением. Но не забывай, что все это время он также был в руках Энтони Морте, и мы защищали его удаленно. Среагировать на опасность удалось не так быстро, как нам хотелось бы. Ты же не знаешь в каких условиях здесь живет Антей, и мы пока не собираемся раскрывать тебе все карты. Как видишь, мы успели. Обидчики Антея — люди Энтони, уже ликвидированы. А его мы временно забрали в наш штаб и теперь глаз с него не спустим. Ты должен быть нам благодарен, Киан. Твой сын отделался легкой царапиной, — мне хочется врезать Коуди Беннету, но вместо это я оскалившись, бросаю:

— Ты хоть представляешь, что я чувствую, когда знаю, что люди, с которым я сотрудничаю знают о местонахождении моего сына? И осознаю, что вы держите меня на коротком поводке, пользуясь несовершеннолетним ребенком! Черт возьми, Беннет, у тебя есть дети?

— Нет. Иначе, я бы тебя понял, Морте. Могу только представить как тебе нелегко и еще раз заверить в том, что мы будем защищать Антея. Если придется, то до последней капли крови. Это наш гражданский долг, так как от тебя мы надеемся получить нечто важное для всей нации и мира. Если «цветком бессмертия» завладеет кто-то из семей, то смертей в конечном итоге будет гораздо больше. Мы выбираем меньшее из зол. А пока…пока потерпи, Морте. Твой сын жив. И здоров.

— Эти ублюдки накачали его наркотиками? — уточняю я, вновь мысленно выворачивая кишки солдатам Морте.

— Нет. Местной травой, которая действует как снотворное. С ним все в порядке.

— Я могу с ним поговорить? — мой голос звучит как звон стали, но даже в этом непоколебимом тоном я слышу собственную мольбу. Когда дело касается Антея, во мне все что угодно способно выдать эту внутреннюю уязвимость.

Не уязвимость тела, не слабость личности.

А пресловутая любовь…любовь к живому существу, ради которого я бы отдал свою плоть, свою силу, все свои ресурсы…я бы все отдал, чтобы он просто был счастлив, здоров.