Ранней весной на дачу не ездили никогда, весеннюю распутицу родители считали непреодолимой и сил на нее не тратили. Наверное, зря. Тане захотелось надеть резиновые сапоги и пройтись по просыпающемуся лесу.

Когда папы не стало, Таня с мамой однажды провели на даче мамин летний отпуск. Хорошего отдыха не получилось. Ужас и тоска, отступившие за полгода, прошедшие после папиной смерти в Москве, вернулись снова. Мама заплатила парням-таджикам, они выкосили участок, Таня валялась в гамаке, листала старые журналы и книги и мечтала, чтобы отпуск поскорее закончился.

— Степ, помнишь, мы ездили сюда на шашлыки? — Влада посмотрела на сидевшего рядом с Таней Степана в зеркало.

— Нет.

— Ездили, — засмеялась Влада, показала на лес справа. — Ты еще скучал все время, когда все веселились.

Таня старалась не обращать внимания на их воспоминания. Они встречались когда-то, в этих воспоминаниях нет ничего особенного.

— Останови здесь, — попросил Степан, кивнув на придорожное кафе.

— Зачем? — удивилась Влада, но машину остановила.

— Я к журналисту не пойду. — Степан вылез из машины, улыбнулся обеим девушкам, захлопнул дверцу.

— Он успел поругаться с журналистом? — догадалась Влада, ласково посмотрев на Таню в зеркало.

— Да, — заставила себя улыбнуться Таня.

— Это с ним бывает.

Влада посмотрела на навигатор, задумалась, сбавила скорость.

— У Степы нелегкий характер. Он плохо сходится с людьми.

Таня промолчала. Машина свернула направо, голый лес приблизился.

— Вот вы легко знакомитесь.

— Да нет, — не согласилась Таня. — Скорее наоборот.

— С моей соседкой сразу разговорились.

— Это случайно вышло. Ей нездоровилось, а я все-таки врач, заметила.

— Что с ней? — равнодушно спросила Влада.

— Надо разбираться. Я посоветовала ей сходить к врачу. Это приходящая няня, — уточнила Таня.

— Да? А я не знала. Она здоровается, я отвечаю.

— Сейчас мало кто знает своих соседей.

— Это точно. — Влада помолчала. — Не думала, что эта… няня хоть что-то обо мне знает.

— Да она, наверное, и не знает. — Таня чуть не ляпнула, что едва ли Влада очень интересна няне. — Просто у вас общая уборщица. Слухи об убийстве разносятся.

Влада нахмурилась, сжала губы.

— Простите, — опомнилась Таня.

— И что она знает про убийство?

— Ничего, я думаю. Просто она видела вас в тот вечер. И вас, и вашего мужа.

Появились дома, в основном новые, в два-три этажа. По-хорошему, дачный домик давно нужно было снести и построить новый. Но почему-то именно дача казалась Тане по-прежнему папиной территорией, и представлять там другого мужчину, даже такого замечательного, как отчим, было неприятно.

Влада остановила машину у высокого сплошного забора, нажала кнопку звонка у калитки.

— Ее зовут Дана, — тихо сказала Тане.

Замок негромко щелкнул, Влада толкнула калитку.

Хозяйка ждала их на крыльце, кутаясь в пушистую шубку неизвестного Тане меха. Кутаться в шубку в десять градусов тепла было странно, но хозяйке шло. Дана была высокой и стройной, не ниже Влады. Улыбалась гостьям ласково и рассеянно, как будто не вполне понимала, кто они такие и почему перед ней оказались.

Красивой Дану назвать было трудно, но и некрасивой невозможно. Немного неправильное лицо с небольшими глазками окаймляла копна мелких кудряшек. Прическа, которую Таня сочла бы молодежной, женщине шла и неуместной не выглядела. Работал отличный парикмахер.

— Владочка, соболезную, — мягко кивнула Дана.

Подруги обнялись, поцеловались.

Дом перед Таней производил впечатление. Она не спросила у Влады, сколько у Журавлевых детей и есть ли вообще, но даже если детей у них дюжина, потеряться в такой громадине им ничего не стоит.

Бедность — это болезнь, утверждала по радио какая-то дама-психолог. Таня включала радио, когда гладила белье. Таня точно больна бедностью, потому что трехэтажный дом размером с неплохой музей ей совершенно не нужен.

— Это моя подруга, — проговорила Влада, кивнув на Таню. — Покажи нам портрет, который Вадик рисовал. Танин друг хочет заказать такой же.

— Конечно, — улыбнулась Дана, быстро оглядев Таню с головы до ног. — Заходите.

Внутри дом выглядел еще более впечатляющим. Мебель явно сделана на заказ под старину, картины на стенах написаны не уличными художниками. Таня точно не смогла бы здесь жить, нельзя же жить в музее.

— Вы, наверное, устали с дороги, — забеспокоилась Дана.

Откуда-то появилась худенькая женщина-азиатка, остановилась, глядя на хозяйку.

— Мы не устали, — засмеялась Влада.

Женщина мгновенно исчезла. Казалось, Дана домработницу даже не заметила.

— Саша уже уехал, — пожаловалась хозяйка. — Он ужасно много работает. Я так за него волнуюсь.

— А что ты волнуешься? — не поняла Влада. — Это хорошо, когда мужик много работает.

— Он очень устает и почти не отдыхает. Он совершенно не отдыхает, ему некогда заняться здоровьем.

— Таня врач. Если есть проблемы со здоровьем, она поможет. Да, Таня?

— Конечно, — улыбнулась Таня.

Дана посмотрела на нее с ленивым любопытством.

— Вы?..

— Я кардиолог.

Хозяйка опять внимательно оглядела Таню, не заинтересовалась, рассеянно кивнула. Проблем с докторами у Даны явно не было.

Подруги переговаривались, а Тане хотелось поскорее отсюда исчезнуть.

Наконец, хозяйка подвела их к рисунку в темной рамке. Таня ожидала совсем другого, ей представлялось нечто вроде парадного портрета члена царствующей семьи, а в рамке Дана сидела среди густой листвы в образе не то нимфы, не то ведьмы. Художник Вадик был явно талантлив, Дана смотрела перед собой с детским восторгом и с железной твердостью одновременно. Пожалуй, характер хозяйки был передан точно. Таня охарактеризовала бы новую знакомую именно так.

— Здорово? — повернулась к Тане Влада.

— Потрясающе! — искренне сказала Таня.

Хозяйка удовлетворенно и снисходительно улыбнулась. На картине она была настоящей красавицей.

Влада еще поболтала с подругой, Таня терпеливо ждала. На нее хозяйка внимания практически не обращала, как на домработницу-азиатку.

Наконец, Влада начала прощаться.

— Ой! — вспомнила Дана. — Мне тоже нужно в Москву. Не представляю, кто меня отвезет. Саши нет…

— А сама? — укоризненно спросила Влада.